"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Аракуш (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Это у Авдеича была цена непреклонная; ее знали и без рубля в кармане к
нему не шли.
Любопытно было, что пушкари и стрельцы, жители другой нашей слободы -
Стрелецкой, - народ в общем буйный и пьяный, любители кулачных боев и вообще
всяких побоищ, держались каких-то своих неписаных законов насчет голубей.
По вечерам, с тряпицами на шестах, они только тем и занимались в летнее
время, что выпускали и гоняли голубей, воинственно свистя на своих крышах.
Голубиные стаи над стрельцами и пушкарями (потомками всамделишных
пушкарей и стрельцов времен царя Алексея) взвивались еле глазу видно - там,
в вышине, парили, и купались, и ныряли, кувыркались и комьями, как ястреба,
падали вниз; и были среди них свои, всем известные, короли высоты полета, и
короли парения, и короли спуска.
Помимо того, особенно восхищали нас и особенно всеми ценились винтовые,
те, которые набирали высоту страшную и оттуда вниз шли винтом - по спирали,
равномерно кувыркаясь и заставляя ахать и вскрикивать всех этих милых людей
с шестами.
Но в вечера голубиные не только были умиление и восторг, соревнование и
задор, - тут была еще и охота, почти война.
Голубиные войска вверху, в небе, и их командиры внизу, на крышах, и
целью всех очень сложных маневров их и отчаянного свиста в два пальца и
махания тряпкой являлось то, чтобы в наступающей темноте на твою крышу
вместе с твоей стаей сел отбитый чужак.
Эта военная добыча считалась вполне законной, брать ее силой не
полагалось; хороший тон голубятников презирал в таких случаях даже и ругань;
признавалось только одно: если принесли за голубя выкуп, то задерживать его
было уж нельзя.
У кого мог я, девятилетний, покупать голубей? Все у тех же, конечно,
пушкарей и стрельцов; и когда я пытался тоже воинственно размахивать шестом
на своей крыше и свистать в два пальца, мои голуби исправно летели на свои
старые голубятни.
С голубями у меня не вышло, зато тем сильнее пристрастился я к синицам,
щеглам, перепелкам, которых кто же мог у меня отбить?
Прошло много лет с того времени... Кажется, четверть века уж я не видал
березок, осинок, елок. Теперь они представляются мне в каком-то
неразборчивом тумане, как на картинах Клода Монэ.
Тогда ходил я с Авдеичем осенью именно в эти березки, осинки, елки с
западками и лучками ловить глушек, гаек, лозиновок.
Время смыло, конечно, все яркие краски с тех переживаний, но какое
все-таки невнятно-радостно-звенящее осталось в памяти!.. Не передашь, ни за
что не передашь!..
Сухими и теплыми еще осенними утрами, когда воздух гуще и земля строже
и виднее чернобыл на межах, когда ближе к опушке придвигались черноголовые
монашенки-гайки и глушки с сизыми щечками, но тоже в черных шлычках, и
синицы-лазоревки, очень длиннохвостые, белые с лазурью, пушистые,
торжественно наряженные, как на свадьбу или на бал, - так было
неслыханно-радостно проснуться в воскресенье на самой заре, чуть щели
покажутся в ставнях, кое-как одеться, захватить то, что приготовлено еще с
вечера, выскользнуть из дому так, чтобы и не разбудить никого, и потом, по
сонной еще улице, бежать к Авдеичу, постучать в его окошко с надворья и
услышать отчетистое: