"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Потерянный дневник (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Ну, море - это пустяки, конечно! - отзывался Валерьян Николаич. - К
тому обстоятельству, что море торчать у нас вечно перед глазами не будет, мы
отлично привыкнем через две недели!
- А как же мои "Записки о Крыме"? - спросил Юра. - Я ведь их начал
писать... Хотя, разумеется, там я могу писать "Записки о Москве". Это будет
даже еще интереснее, я думаю.
- Ну вот, сам видишь, что интереснее! Конечно, интереснее!.. В Москве
жизнь кипит, как в котле.
Вальерьян Николаич был коренаст, крепок, большеголов, имел лысый лоб,
круглое лицо, носил очки в роговой оправе. По крупным красным губам часто
проводил языком - такая была у него привычка. Стихов он никогда в жизни не
писал и не понимал, откуда это взялось у Юры. Но Юра вышел в мать, а не в
отца: темноволосый, но с голубыми глазами, с удлиненным и женственным лицом
и для своих лет довольно все-таки рослый.
Голос у него был, как у девочки, и, когда, раздеваясь, чтобы загореть
на солнце, он показывал отцу свои мускулы, пыхтя и надувая щеки, чтобы ярче
ударили в глаза отца его пока еще не существующие бицепсы, отец шутя брал
его подмышки, подымал над головою и делал вид, что хочет перебросить через
каменную стену на соседний двор. Это очень смущало Юру. Это обнаруживало его
слабость. Этого он не любил.
Он говорил в таких случаях, отворачиваясь:
- Я скоро вырасту, скоро!.. Пусть папа не думает, что... - и глаза его
становились розовые от обиды.
Через неделю-другую опыт с бицепсами повторялся с таким же результатом.
При доме, в котором жил Юра, был небольшой сад со старыми каштанами и
двумя тоже старыми мимозами. На крепком суку одной из мимоз устроили для Юры
качели. Иногда, крадучись, приходил качаться вместе с Юрой тот самый Фомка,
у которого достал бычков и зеленух Юра. Жил он недалеко от Юры по так
называемой Сухой Балке - название явно ироническое, так как во время зимних
дождей балка эта была почти непроходима от грязи. Фомка был одних лет с
Юрой, но мать его ходила на поденку - большей частью стирать белье, - и
Фомка пользовался полной свободой.


III

Дня через два после того, как Юра потерял свой дневник, а Оля Щербинина
его нашла, в народном суде здешнем слушалось дело о краже Щербиниными -
сыном и отцом (дедом Оли), а также двумя другими грузчиками, товарищами
Щербинина, восьми досок со склада горхоза.
Интересы горхоза защищал Валерьян Николаич по обязанности
юрисконсульта, а грузчики взяли себе в защитники старого адвоката Пожарова.
Грузчики были оправданы за недостаточностью улик, и на другой день у
себя дома, в тесной и дружеской компании двух таких же стариков, как и он
сам, плотников, Щербинин рассказывал, а Оля с надворья слышала обо всех
обстоятельствах дела.
Дед уже усыхал, - годы брали свое, - шея его была тонкая и вся из жил,
морщин, кадыков и мослаков, но деятельно ворочалась эта шея туда и сюда, и
таращились из-под нависающих серых бровей и хитровато щурились молочного
цвета глаза, и очень широко иногда раскрывался под лохматыми седыми усами