"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Лютая зима (Эпопея "Преображение России" - 9)" - читать интересную книгу автора

голосом, а славянофилы - э-э - что там славянофилы какие-то! Идея там, в
головах нескольких, - чушь! Дело в реальных фактах, а совсем не-е...
Славянофилы!
- Кулачки у нас проводятся так, - сказал Дороднов, ярославец, только
что успевший окончить перед войною юридический лицей, неуклюжий еще, как
породистый щенок-дог, но уже просторный, - сначала задирают мальчишки, и
задирают довольно лихо, а потом уже подходят настоящие бойцы, такие, что раз
ударит, и душа вон. Сербию, конечно, винить довольно близоруко: она бы не
выступила, если бы не Россия. Дипломатия - дело темное. Только уж и с самого
начала было видно, что вся война была расписана заранее, кому, куда и как.
Когда игроки садятся играть в крупную игру, то каждый надеется выиграть, и
шансы на выигрыш у всех есть, иначе бы и не сели. Приходится признать одно:
из всех войн, какие велись, эта война наиболее обдуманная со всех сторон.
- Наименее! Наименее обдуманная, - решительно выступил до того времени
молчавший пятый прапорщик из пришедших, учитель истории до войны, Аксютин.
Человек с виду некрепкого здоровья, он, однако, ревностно нес службу, и роту
его Ковалевский считал одною из лучших в полку. Он умел говорить с
солдатами; должно быть, ему помогала в этом его привычка говорить с
учениками. У него были впалые щеки и очень морщинистый лоб, и густые брови
ездили по этому лбу, "то взлетая, то ныряя", как острили другие прапорщики.
И шея у него была худая, длинная и с кадыком.
- Нет, здорово все было обдумано, особенно у германцев, - согласился с
Дородновым Яблочкин.
- Скверно! Если даже посмотреть с их точки зрения, очень легкомысленно
отнеслись! Свысока. С кондачка. Слишком много поставили на карту. А прежде
всего Вильгельм свои династические интересы под очень сильный удар поставил.
И ведь чем же пугали немцы все время русских царей, начиная с Екатерины,
которой пришлось и Пугачевский бунт усмирять и Великой французской революции
ужасаться? Только этим: революцией. Война, дескать, на Ближнем Востоке - это
такая беременная особа, которая непременно родит милое бебе - революцию.
Опасайтесь! Не лезьте к святой Софии и проливам, а то тут вам и будет
крышка. Меттерних убедил же Александра Первого не поддерживать греков против
турок! А Николай Первый в тридцать втором году даже флот послал в
Константинополь на защиту султана от египетского паши Мегмет-Али. На защиту
идеи самодержавия от всяких там ре-во-лю-ционеров. А венгерская кампания при
нем же! А вмешательство в дела Бельгии! И не он ли говорил: "Если Франция
поставит революционную пьесу, я пошлю туда миллион зрителей в серых
шинелях"? И из страха перед революцией послал бы. И страх перед революцией
владеет после него всеми русскими царями, а нынешним в сильнейшей степени. И
я склонен думать, что если наш царь ввязался в эту войну, то тоже со страха
перед идущей революцией: ведь летом прошлого года были сильные волнения. Вот
этого-то страха и недоучли Вильгельм и Франц-Иосиф, - не сообразили, что
можно кинуться от страха из огня в полымя. А у нас все эти Сухомлиновы, если
даже вообразить, что они невинны, аки агнцы, недоучли, что война затянется
на несколько лет, а не месяцев. Словом, обдумано было с обеих сторон очень
плохо.
- А карты уж были розданы, и надо было сесть и играть, - поддержал
Аксютина Кавтарадзе. - Ффа! Не то же ли самое я говорю? История не
ошибается. А люди... люди, конечно, никогда и ни черта предусмотреть как
следует не могут, поэтому... получается такой ералаш, что нас вот всех