"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Львы и солнце (Эпопея "Преображение России" - 14)" - читать интересную книгу автора

о делах, он оглядывал его подозрительным, косым взглядом. Был Егор хорошего
роста, статен; волосы из-под новой шапки завивались кольцами, как у кучера;
черный романовский полушубок очень к нему шел: от него он казался еще белее
лицом.
- В Бологом давно был? - спросил его Полезнов, отвернувшись.
- Да ведь на прошлой неделе, а что?
Полезнов очень хотел спросить: "А ночевал где?", но спросил:
- Бесстыжева видел?
- Бесстыжев наш, кажись, хочет свою торговлю открывать, - отозвался
Поденкин и тоже отвернулся, как будто затем, чтобы посмотреть на подходивший
поезд.
А Полезнов наблюдал его искоса и думал: "У меня в доме ночевал!"
Насчет Бесстыжева и его будущей торговли он не сказал ни слова, а когда
подошел поезд, то так заспешил садиться, что сделал вид, будто совсем не
заметил протянутой ему на прощанье длинной руки Поденкина. И только из
окошка вагона кивнул ему головой, чуть дотронувшись до бобра шапки.
- Счастливый путь! - крикнул ему Поденкин, ласково от солнца жмурясь.
"У меня в спальне ночевал, подлец!" - растерянно думал, глядя на него,
Полезнов.


ГЛАВА ШЕСТАЯ

В Бологом, на вокзале, узнал Иван Ионыч, что поезд на Петроград опоздал
больше чем на шесть часов из-за заносов, а воинский пробился и подходит.
Подсев ближе к лампочке и сопя от усилий, он начал было в записной
книжке писать карандашом прошение, какое должен был подать на Бесстыжева,
припоминая другие его проделки, тоже очень похожие на мошенничество, но
решил наконец, что адвокат завтра в Петрограде с его же слов напишет это
гораздо лучше и подведет нужную статью законов; записал только, что
двенадцать тысяч были даны Бесстыжеву новенькими пятисотрублевками восьмого
февраля, и к этому добавил: "Расписка не взята по случаю поспешности".
Пришедший воинский поезд наполнил вокзал суетой, беготней, руготней,
казарменным запахом... Целый час стучали по плиткам мозаичного пола вокзала
гулкие солдатские сапоги, хлопали двери, орали дюжие глотки.
Когда поезд, наконец, ушел на Псков, к генералу Рузскому, Полезнов,
бродя по перрону, заметил несколько ярко блестевших пачек патронов между
рельсами, и даже целый патронный ящик невинно и как будто сконфуженно белел
под большим перронным фонарем.
- Безобразие какое! - сказал он весовщику Тимофею Акимычу. - Ежели они
здесь целые ящики патронов теряют, что же они на фронте делать будут?
- Ежели дураки, то головы потеряют, а ежели умные - с головами домой
придут, - загадочно ответил Тимофей Акимыч.
- Сказать же надо кому, чтоб убрали!
- Убе-рем... Пригодятся... - и пошел.
После этого разговора сиротливыми показались Полезнову черные
шестидюймовки, стоявшие на платформах и покрытые брезентом... Поезд с ними
пришел, должно быть, еще утром. На брезентовых покрышках было много снегу.
Они тоже казались потерянными, эти орудия.
Часов около восьми пришел поезд из Петрограда. В зале первого класса