"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Весна в Крыму (Эпопея "Преображение России" - 15)" - читать интересную книгу автора

первобытная цивилизация, то есть то, что отличало человека от животных. Волк
баранину не варит, а жрет сырьем. А люди Европы ели вареное мясо руками до
конца шестнадцатого века, когда при дворе испанского короля введены были в
употребление вилки. А у нас по глухим деревням и до сего времени обходятся
без вилок. И с вилками или без них - это жизнь брюха, а не духа. А вот
"Илиада" и "Одиссея", а вот "Лаокоон", а вот "Сикстинская Мадонна", как
апофеоз материнства, - это жизнь духа, а не брюха. И в моей картине не голая
злободневность, нет! Ищите в ней вечные мотивы. Разве была злободневность в
репинских "Запорожцах, пишущих ответ турецкому султану"? Когда жили те
запорожцы, и когда написана и выставлена картина? Что же было в ней вечного,
что привлекло к ней всеобщее внимание? Смех! Вот что там было и есть и
останется навсегда... "Поцелуй ось куды нас", - пишут вольные запорожцы
всесильному тогда турецкому султану, и все хохочут, так как представляют все
одинаково, что это значит "ось куды"!.. А в другой картине Репина: "Смерть
сына Ивана Грозного" что вечно? Там - ужас на лице Грозного, ужас перед тем,
что им только что сделано: убийство собственного сына! А не будь этого
ужаса, какое бы нам через четыреста лет было бы дело до Ивана Грозного с его
сыном? Я вывел на своей картине толпу людей, толпу безоружных, людей разных
возрастов, но объединенных одним порывом, и это же не "девятое января" и не
"двадцать седьмое февраля", а бери глубже и без чисел, без месяцев, без
годов! А если уж очень хочется тебе, чтобы непременно были и число и месяц,
то поставь гоголевские из "Записок сумасшедшего": "Мартобря две тысячи
семьсот тридцать третьего"!
- Ты всегда что-нибудь такое скажешь, Алексей Фомич, - улыбнулась
последним словам Надя, - что даже и наш Джон, хоть он на дворе, начинает
лаять.
- Не Егорий ли опять гремит там щеколдой? - попробовал догадаться
Алексей Фомич.
- Нет! Это какой-то солдат... Шинель без погонов... в левой руке
чемодан - довольно объемистый... Джон, Джон! Назад! Сюда! - закричала в
форточку Надя.
И тут ставший рядом с нею Сыромолотов вскрикнул:
- Да это же Ваня! Это Ваня из госпиталя, с фронта!


7

Алексей Фомич все следил за тем, владеет ли правой рукой его Ваня, и
когда увидел, что сын его, несший чемодан левой рукой, перенес его в правую
и правой поставил в передней на пол, радостно сказал:
- Браво! Значит, писать кистью и подавно можешь! Брависсимо!
Заметив, как недоуменно глядит Ваня на молоденькую женщину с голубыми
глазами, Сыромолотов поспешно представил Надю:
- Моя жена! Ведь я, кажется, писал тебе, что женился?
- Нет, ничего не писал, - отозвался на это Ваня, целуя руку Наде
почтительно, как совсем еще незрелый пасынок у мачехи величественного отца.
Алексей Фомич бормотал при этом:
- Странно! Неужели не писал? Но в конце-то концов, не все ли равно,
писал или нет! Важно то, что если тебя и покалечили, то как будто
по-божески, по-божески... Дай-ка пощупаю, где это! - очень оживленно