"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Свидание (Эпопея "Преображение России" - 17)" - читать интересную книгу автора

Между тем, по этим Таниным слезам он только хотел как можно ярче представить
хрупкую учительницу, ее мать. Таня же, поняв, что он нарочно опустил глаза,
чтобы не заметить, как она вытрет слезы, не решалась их вытирать. Она
вспомнила страшные слова письма: "Мне очень плохо, я, кажется, при смерти",
и новые слезы вслед за первыми появлялись и скатывались по щекам, и она не
вытирала их, так как не могла удержать.
- Знаете ли, Таня, вот что давайте сделаем, - оживленно заговорил
Матийцев, подняв глаза: - Давайте пошлем вашей маме телеграмму сейчас же,
что я вот сижу у вас в квартире, а? Молнию, чтобы сегодня дошла.
- Телеграмму, да, - это хорошо, - пристукнув ладонью по столу,
отозвался на это Леня, а Таня поднялась и мокрыми губами поцеловала
Матийцева в щеку. Не больше как через минуту он уже писал на подсунутой ему
Леней четвертушке бумаги: "Сижу у вашей чудесной Тани, вспоминаю вас,
поправляйтесь как можно скорее. Даутов".
А минут через пять няня Гали выходила отнести эту телеграмму на почту.


4

- А вы что же, и сейчас работаете все там же, где я с вами
познакомился? - спросил Леня, чтобы отвлечь Таню от мыслей о матери.
- Познакомился так неудачно, вы хотите сказать, - поправил его
Матийцев, улыбаясь. - Нет, я уже не там теперь, и вам со мною в ближайшее,
по крайней мере, время не придется иметь дело. Я теперь занят тем, чем давно
уже болел душой, - бытом шахтеров, перевожу их из трущоб, где они жили, в
новые большие дома. Однажды... до революции, это было как-то во сне, я видел
целую улицу подобных домов, а теперь вот я сам ведаю их постройкой.
Представьте только, там, где была улица гнетущих лачужек, - ее даже и улицей
нельзя было называть! - там теперь действительно улица из четырехэтажных
домов, причем один из этих домов называется "Дом культуры", и современный
могучий бас вроде Шаляпина может петь там в огромном концертном зале для
шахтеров. В этом же зале читаются лекции, могут ставиться спектакли. В том
же Доме культуры и кино и библиотека. В нижнем этаже столовая для рабочих.
- И когда же это все сделано? - спросил Леня.
- А вот за последние три года, - сияя ответил Матийцев, - где был
поселок, который рос не от земли кверху, а больше в землю, в звериные норы,
там и теперь почти уже город, а будет настоящий город, - благоустроенный и
даже большой... И где не было воды, чтобы шахтеры могли отмыть лицо от
угольной пыли, там теперь работает водопровод и воды для всех сколько
угодно. И ведь это только начало... Вы теперь не ездите, как я вижу, на
аварии, вы заняты научным лабораторным трудом, и Донбасса сейчас уже вы,
пожалуй, не узнаете.
- Я не так уже оторвался от Донбасса, как вы говорите, - несколько
обиделся Леня, - наконец, приходилось же мне и читать и слышать.
- Но вы не представляете себе всего в целом, - перебил Матийцев. - Я
приехал сюда в связи с этими самыми новостройками. Темпы взяты геройские, и
вот вы сами увидите, во что превратятся знакомые вам Юзовки, Макеевки,
Горловки и прочие даже лет через пять. А через десять? Через пятнадцать?
Ого!
В то время, когда Матийцев говорил это, Таня была в спальне, откуда