"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

гусиной кожей.
Сотни мужчин, молодых и пожилых, безропотно отдавали своих женщин на
расправу и унижения, и ни один не попытался вступиться, отстоять ту, с
которой он только что лежал в постели или, что чаще всего было ближе к
правде, лишь по-приятельски болтал в своем номере. Мужчины, все как один,
струсили, умыли руки, лишь бы не попасть в милицию, не фигурировать в деле,
что может привести к неприятностям по службе. Ради того, чтобы избежать
небольшого житейского неудобства, эти мужчины, а среди них было много
военных, офицеров, совершали откровенное позорное предательство.
Господи, думал я, да что же это творится? В старину, до советской
власти, русские люди, дворяне, коим действительно было что терять в случае
смерти, шли на дуэль из-за одного косого взгляда, брошенного на их женщину,
и погибали, отдавали свою жизнь, отстаивая честь дорогого им существа. Так
погибли лучшие поэты России - Пушкин и Лермонтов. Погибли, не задумываясь,
без тени страха и мелочных расчетов.
А эти? Кому и терять-то было нечего, ибо не имели они ни имений, ни
миллионных капиталов, как те, что в старину шли под пулю, отстаивая свою
честь. Они не имели ничего, кроме своих жалких зарплат, казенных тесных
квартир и партийного билета, обеспечивающего уровень жизни получше, чем у
среднего

обывателя, а тот был уж совсем нищенский. У них не было понятия о
чести. Они все до единого оказались вполне сформировавшимися негодяями и
шкурниками и постарались трусливо испариться, лишь бы не быть взятыми на
заметку прыщавым юнцом.
Во всей этой бесчисленной толпе прохвостов один лишь оказался
нормальным мужчиной. Не наш. Иностранец. Черный из Африки. Он вышел с белой
русо-пятой девчонкой под руку из лифта и, когда руки дружинников потянулись
к ней, он прикрыл ее своей спиной и, что-то гневно лопоча на непонятном
языке, стал драться, круша своими кулаками прыщавые скулы и мокрые носы.
Он отбил свою даму, не отдал ее и, снова взяв под руку, бережно повел к
выходу, высоко неся черную курчавую голову над стадом белых трусливых
баранов. Дружинники отхлынули от него. Хотя я могу поклясться, что русская
девчонка, которую он проводил из гостиницы, была несомненно, по всем
признакам девицей легкого поведения, обыкновенной проституткой, за деньги
или заграничные тряпки уступавшей свое тело. Но этот негр с ней спал и это
было для него достаточным основанием защищать ее, как самую благородную
даму.
Уехали переполненные фургоны от парадного подъезда гостиницы, утихли
крики в вестибюле, мужчины рассеялись по щелям, растворились, исчезли. А я
стоял под хрустальной люстрой и мне хотелось плакать как ребенку. И не
только потому, что я был свидетелем такой чудовищной картины падения нравов.
Я оплакивал себя.
Я вас знакомил с моей супругой, и вас теперь не удивляет, что ее зовут
не Леной. А? Вы, кажется, догадались.
Леночка в тот вечер была у меня в гостинице, ее вырвали у меня потные,
липкие руки дружинников и почти бесчувственную от ужаса и омерзения
поволокли по полу к фургонам.
А я? Я одеревенел и стоял как столб. В голове сверлила одна лишь жалкая
мыслишка: если я устрою скандал, подерусь, отобью Лену, меня вместе с ней