"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

достоинством принять гибель. Как подобает бывшему фронтовику и...
коммунисту. Сейчас это вызывает смех, а тогда я покрылся гусиной кожей.
Все! Моя жена такого не простит. Теща разнесет по всем инстанциям.
Прощай семья, партийный билет, карьера. В один миг обрушивалось все, что я
создавал годами. Я превращался в ничто, в нуль.
До сих пор не могу вспомнить, как, каким образом меня осенила
гениальная идея. Это произошло помимо моей воли, и все мои поступки,
удивительно разумные и точные, управлялись не мною, а моим
ангелом-хранителем.
Я оделся с молниеносной быстротой, загнал онемевшую от страха Клавдию
Ивановну из ванной в спальню, даже не глянув на нее, голенькую и мокрую, и
заставил ее лечь в кровать, укрыться одеялом и ждать очередных указаний.
Затем собрал в гостиной раскиданные по всему ковру предметы дамского
туалета, которые так обольстительно снимала с себя в затянувшемся стриптизе
Клавдия Ивановна, и все это передал в спальню. Я действовал быстро, без
суеты, как в войну, когда попадал в безвыходное положение и, каза-
лось, кроме гибели, мне ничего не уготовано. Даже успел галстук
завязать и пригладить щеткой волосы и, совсем натурально зевая (зевота меня
одолела на нервной почве), отпер дверь и выгрузил тещу с чемоданами из
кабины лифта.
- Я тебя разбудила? - с подозрением оглядела меня теща.
- Н-не совсем...- сказал я.- Вы - не первая гостья нынче у меня... До
вас приехали из Новосибирска мой приятель с женой...
- Они у тебя остановились?
- Н-не совсем... Жена его здесь... в нашей спальне... А он не захотел
меня стеснять и отправился в гостиницу "Украина", где ему обещали номер...
Но пока... там нет свободных номеров... Он звонил мне.
- А где он сейчас... твой приятель? - прищурилась на меня теща, пытаясь
уличить во лжи.
- В гостинице "Украина". Сидит в фойе и ждет, когда освободится номер.
- И долго он там может прождать?
- Ну, это... зависит... от разных обстоятельств... может... до утра...
- И он твой близкий приятель?
- Фронтовой товарищ,- не сморгнул я.
- Врешь ты все! Не товарищ ты ему,- стоя над чемоданами, не сняв
пальто, дала волю своей давней неприязни ко мне теща.- А равнодушная свинья.
И черствый эгоист. Кто же отпускает товарища, да еще фронтового, ночью в
гостиницу, когда у самого пустует огромная квартира в центре Москвы?
Не знаю, как бы я выпутался из собственной лжи, если б на помощь мне не
пришла Клавдия Ивановна. Она все слышала из спальни, ухватила нить моего
вранья, быстренько оделась, взбила волосы и вышла к нам, излучая
извиняющуюся скромную улыбку. Кошачий инстинкт, а не ум диктовал ей слова и
поступки, и она в пять минут очаровала Надежду Кузьминичну, не оставив ни
грана сомнения, что она действительно жена моего фронтового товарища из
Новосибирска, первый раз в Москве, а муж, такой скромный, такой застенчивый,
так боится быть кому-нибудь в тягость, что категорически отказался ночевать
здесь и умчался искать места в гостинице, оставив ее подождать часок-другой
на попечении друга.
Надежда Кузьминична клюнула. Ей очень понравилась Клавдия Ивановна. Она
тут же захлопотала: приготовила чай, достала киевские гостинцы - торт,