"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

какое-то время мы следовали вплотную за ними, и затем они заговаривали с
нами.
Как избалованные и опытные покупатели, мы цинично разглядывали их, а
Вадим старался запомнить, и потом молча, жестами отказывались от их услуг.
Стоило им исчезнуть, как тут же возникали новые, и игра повторялась.
Так мы прочесали всю набережную, и Вадим засек несколько десятков
девочек, чья древнейшая профессия не вызывала сомнений. Вадиму это казалось
крушением привычного мира. Советский народ представал в совершенно
искаженном свете перед иностранцами, и этому нужно было немедленно положить
конец. Он умолил меня пойти вместе с ним сейчас же к местному начальству и
предложить простой и вер-
нейший способ очистки города от позорного элемента - девиц легкого
поведения, предлагающих услуги иностранцам. Мы, мол, вдвоем снова пройдем по
набережной, как бы прогуливаясь, а детективы в штатском пусть следуют за
нами и хватают каждую девицу, которая заговорит с нами. А в стороне пусть
дожидается большой милицейский фургон: мы его полностью загрузим "уловом".
Велико было изумление Вадима, когда дежурный офицер в приморском
отделении милиции, вежливо выслушав его горячую речь и в деталях
разработанный проект, поблагодарил и беспомощно развел руками, сказав, что
всех этих проституток милиция знает наизусть, а взять их не может.
- Почему? - ахнул Вадим.
- Потому что у нас, в советской стране, нет проституции. Ясно? Такова
официальная точка зрения. А раз ее нет, как же с ней бороться! Нонсенс!
Конечно, можно было взять их под другим предлогом: тунеядство,
бродяжничество. Но и тут мы - пас. Они все работают, некоторые даже состоят
в комсомоле. А вечерами, когда они вправе распорядиться своим временем, как
вздумается, выходят на панель и торгуют своим телом за пару заграничных
чулок или губную помаду. Милиция бессильна, когда закон лицемерит.
- Что-то не в порядке в нашем отечестве, - бор-мотал сбитый с толку
Вадим Локтев, когда мы покинули милицию и снова вышли на набережную.
Он был искренне раздосадован и уж ни на кого не смотрел, а пытался
своими неокрепшими мозгами связать жесточайшую реальность с подмалеванным
фасадом нашей действительности, который он же своими руками окрашивал в
радужные тона.
- Слушай, давай сами наведем порядок, - не мог успокоиться он.- Пусть
нас, как иностранцев, поведут к себе домой. А когда разденутся и лягут в
постельки, мы вынем из штанов ремешки и выпорем по-отечески, приговаривая:
мол, не позорьте советскую власть, суки. Наши, мол, космонавты вызывают у
всего мира зависть и восторг, а вы топчете в грязь престиж первого в мире
социалистического государства.
Делать нам было нечего, мальчишеская горячность Вадима меня смешила, и
я не стал его отговаривать, полагая, что неплохо развлекусь.
Мы остановили свой выбор на одинокой проститутке, заметно выделявшейся
среди остальных. Она была, в отличие от них, некрасива и бедно и неопрятно
одета. Неопределенного возраста - между двадцатью и тридцатью. Белесые,
свалявшиеся, нечесаные волосы, никаких следов помады на невыразительном
лице. На костлявых плечах длинная, явно чужая кофта. Туфли на сбитых и
скошенных каблуках.
Это еще больше возмутило Вадима Локтева. Что, мол, подумают о советской
молодежи иностранные матросы, переспав с этим огородным пугалом. Вадим уже