"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

ный лик Иисуса на большом деревянном распятии. Кто-то сел на своем
тулупе, прикурил махорочную цигарку и простудно закашлял.
- Пора, - шепнула она, и я сразу сбросил с себя сонную одурь, сел в
перине и стал одеваться. Стараясь, чтоб она не заметила, сунул в полушубок
пистолет, а в сапог, за голенище,- нож. Свой браунинг она тоже вынула из-под
подушки, спиной отгородившись от меня.
Мы вышли на потонувшую в морозном тумане улицу. Она задержалась в
сенях, пошепталась с той же беззубой старухой, и из того, что я уловил,
понял, что она заплатила ей за ночлег.
Затем она стала поторапливать меня, чтоб я не опоздал к обратному
поезду. Мы чуть не бежали до вокзала, смеясь и дурачась, как расшалившиеся
дети. Морозный воздух обжигал легкие, и кровь пульсировала в жилах так, что
я осязаемо ощущал ее горячий напор.
На ее лице не было и следа усталости от бессонной и опустошающей ночи.
Щеки пламенели, глаза-черешни влажно блестели, и улыбка была свежей и
пьянящей. Эта свежесть и опьянение передавались мне, и я чувствовал, что
готов завалить ее в сухой искрящийся снег, содрать с нее одежду и здесь, на
морозе, клубясь паром от пылающего внутри жара, овладеть ею, и это доставило
бы мне не испытанное доселе наслаждение.
Она ничего не сказала о себе. И я не стал спрашивать. Только, когда я
уже садился в вагон, прильнула губами к моим, обожгла на морозе и шепнула:
- Не думай обо мне, не ищи меня... Был сон... и прошел. Счастливо!
Поезд тронул. Я сидел в почти пустом и холодном вагоне у заиндевевшего
окна и беззвучно смеялся от какой-то биологической радости и удовлетворения.
Судьба подарила мне жгучее, незабываемое наслаждение на острие ножа, под
дулом пистолета. И я остался жив. И мне так легко и хорошо... И это будет
тайной. Моей... которой ни с кем нельзя поделиться.
Я приехал на ту станцию, где вчера вечером потерял власть над собой и,
купив новый билет, последовал за своей искусительницей, явился в райком к
началу рабочего дня, был встречен радушно и приветливо,
сразу занялся делами, и все шло так споро, без заминок, что после обеда
я был свободен и мог ехать обратно во Львов. Я сэкономил целые сутки из
своей командировки. Удача меня не покидала, и местный секретарь по
пропаганде оказался дружком Андрея Ко-стенко, недавно гулявшим на его
свадьбе, и, узнав, что мы с Андреем фронтовые товарищи и не видались столько
лет, тут же распорядился заправить райкомов-ский "виллис", усадил меня рядом
с шофером, у которого на шее висел немецкий трофейный автомат, сунул мне в
карманы полушубка по гранате-лимонке, и мы засветло умчались по извилистой
дороге в горы.
Без особых приключений - мне по-прежнему везло-к вечеру добрались до
Андрея Костенко. Он обалдел от радости и повис у меня на шее, не дав снять
полушубок, и целовал мои колючие небритые щеки, тряс меня за плечи и смеялся
так радостно, что я был тронут чуть не до слез.
Мы стояли в прихожей большого дома Андрея Костенко, уютно
разместившегося в глубине старого сада, заваленного сугробами, но с
расчищенными и подметенными дорожками. Как и моя квартира во Львове, это был
реквизированный дом, и прежний хозяин был явно состоятельным человеком.
- Ну, какой сюрприз! - не мог опомниться Андрей.- Какая радость! Я ж
сегодня самый счастливый человек. И Оксана дома. Сейчас представлю!
Приготовься. Смотри, друг, какой Андрей везучий! Уверяю, ты рот раскроешь! Я