"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

привыкать, и они, сгибаясь в три погибели, пробираются под шлагбаумом и
снова раз-
гибаются на той стороне за транспарантом "ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ К
КОММУНИЗМУ".
Снег, сыпучий и сухой, искрился на солнце и слепил, отчего все три
лыжника жмурились. Они стояли на лыжах, опершись на бамбуковые палки, и за
ними извилисто змеились три парных следа. Сзади, за снежным полем, тянулись
ряды голубых елей, а за ними сказочные домики-терема с нахлобученными
шапками снега и уютными столбами дыма из печных труб, уходившими прямиком в
морозное небо.
Лыжники были немолоды и, хоть одеты были в щегольские спортивные
одежды: одинаковые пестрые свитера, синие, в обтяжку, штаны, шерстяные
вязаные шапочки,- имели далеко не спортивный вид. Каждому подвалило уже под
шестьдесят. Выглядели они по-разному. Сергей Николаевич Астахов, выше всех и
стройней, с благообразной сединой, с лицом красивого баловня и барскими
замашками, стоял и на лыжах ловчей остальных. Виктор Иванович Зуев, ниже
всех и наиболее раскисший и обрюзгший, с круглым крестьянским лицом и
толстым коротким носом, имел вид простоватый, но себе на уме. Из-под лыжной
шапочки был заметен край обширной лысины, обрамленной редкими кольцами
бесцветных волос. Большие оттопыренные уши пылали на морозе. Александр
Дмитриевич Лунин, блондин с пшеничными усами и голубыми глазами, тоже не
сохранил фигуры и был тяжеловат и приземист.
Некогда, четверть века назад, были они неразлучными друзьями. Они
тогда, вскоре после второй мировой войны, учились в Москве, в Высшей
партийной школе, а потом жизнь раскидала их в разные концы огромной страны.
Каждый строил свою карьеру, поднимаясь со ступеньки на ступеньку по шаткой
иерархической лестнице руководящей партийной работы. И каждый достиг
немалого. Их пути иногда пересекались. Но так, чтобы встретиться втроем и
свободно, ни на что не отвлекаясь, провести несколько недель вместе,
упиваясь разговорами, воспоминаниями, такое случилось впервые. И повинен был
в этом коротенький, лысый Виктор Иванович Зуев, дольше других сохранивший
молодость духа. Он списался с Астахо-
вым и Луниным, сам организовал все путевки в этот правительственный
санаторий, а им только оставалось получить отпуск в указанный Зуевым срок и
согласие жен.
Теперь они стояли на лыжах раскрасневшиеся от мороза и смотрели на
неровный снежный холмик, высившийся перед ними. Зуев, хитро поблескивая
глазами, показал бамбуковой палкой на холмик:
- Предлагаю концерт-загадку. Что сей холмик скрывает? Победитель
получает право первым выбрать себе березовый веник в бане, а мы обязуемся
хорошенько попарить его.
- По-моему, куст,- не раздумывая, сказал Астахов.
- Мимо. Ваша очередь, Александр Дмитриевич. Лунин прищурился на холмик,
словно пытаясь что-то увидеть под снежной толщей, и Зуев рассмеялся:
- Ты, Саша, своим проницательным взглядом напомнил мне анекдоты тех
времен, когда в нашей богоспасаемой стране стремились доказать, что мы самый
великий народ в мире и все лучшее на земле сотворили русские руки и русские
мозги:
"Выступает в Москве ученый на научной сессии Академии наук СССР и, не
моргнув, заявляет: