"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

И все уставились на меня, словно видят в первый раз, и никогда со мной
не пили. Я почувствовал, как у меня на шее затягивается петля. И как с того
света, еле слышу, что продолжает говорить товарищ Байбаков. А он говорит
очень разумные слова:
- Но, с другой стороны, поскольку этот дом для иностранных гостей,
вполне допустимо такое расточительство. Пусть иностранцы почувствуют, как
широко живет советский народ.
А попугаи тут же подхватили:
Конечно, пусть почувствуют! Пусть завидуют! - И жмут мне руку.-
Правильно построил, товарищ Ме-лиава. С выдумкой!
У меня потом шея, где стягивалась петля, месяц ныла, и никакой массаж
не помогал.
Мелиава создал мне воистину царские условия. Я жил один во всем этом
доме, он всегда как-то неназойливо присутствовал, чтоб выполнить любое мое
желание. Какие-то пожилые кавказские женщины, с ног до головы в черном,
приносили на медных подносах еду, какую в московском ресторане "Арагви" не
получишь, будь даже братом директора и кумом шеф-повара, ставили на стол и
молча исчезали. Другие женщины в черном убирали комнаты, стирали мое белье.
Все это делалось молча, с угодливыми улыбками рабынь, я полагаю, они
по-русски разговаривать не умели.
Каждое утро спускался сверху по тропе одноглазый, заросший щетиной
человек в мягких кавказских чувяках и бараньей шапке шерстью наружу, ведя на
поводу оседланного гнедого коня. Конь предназначался мне для верховой
прогулки. Иногда со мной вместе отправлялся Сандро на буланом коне с седлом,
расшитым кавказскими узорами. Кони были чистых кровей, ахалтекинцы,
тонконогие, поджарые, с гладкой лоснящейся шерсткой.
Сандро по ведомым лишь ему тропинкам уводил меня далеко в горы,
показывая свои владения и открывая мне бездну доселе неведомых тайн. Об
одном не распространялся - о своей жене и детях, хотя я знал, что он жил
вместе с ними где-то неподалеку, но ни разу не пригласил меня в гости и их
не приводил ко мне. Я же не лез с излишними расспросами и довольствовался
той информацией, которую, не скупясь, обрушивал на меня Сандро. По пути нам
порой встречались вооруженные люди, абсолютно разбойничьего вида, в бараньих
шапках и черных шерстяных кавказских бурках на плечах. Верхом. И без
лошадей. Они издали почтительно здоровались с Сандро, называя его хозяином,
как и шофер Шалико.
- Мои егеря,- с хитрецой и самодовольной улыбкой косился на меня
Сандро.- Звери! Ни один вор от них не уйдет! И честный человек тоже! А мне
преданы как собаки. Думаешь за красивые глаза? Глубоко ошибаешься. Так и
быть, открою тебе одну тайну.
По всем этим людям, а ты видел только маленькую часть из них, давно
плачет пуля советского правосудия. Они - вне закона. Бежали или из-под
следствия, или из тюрьмы. На каждого объявлен всесоюзный розыск. У меня они,
как у родной мамы. В мой заповедник чужая нога не ступит. Пуля в глаз, учти,
именно в глаз, а не в лоб, обеспечена. Значит, каждый беглец у меня получает
новые документы с переменой, конечно, фамилии, работу на меня, конечно, а не
на государство и хорошее содержание, не меньше, чем ответственный партийный
работник.
У меня еще ни одного человека пальцем не тронули. Почему? Вся милиция
вокруг заповедника получает от меня второе жалованье. Поэтому граница - на