"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

водевильный трон министров и академиков, кому вы сунули в руки музыкальные
инструменты и деньги и велели играть и плясать под вашу дудку, а те коренные
степняки, пастухи, кому эта земля принадлежала веками. Они так и остались
темными невежественными кочевниками и. крутят хвосты баранам, мясо которых
вы поедаете. Вот этого мы вам никогда не простим. И настанет час - потребуем
счет.
Ведь не всегда мы были под вашей пятой. Наша история богаче вашей. Про
Чингисхана слыхали небось? Перед этим завоевателем трепетала не только ваша
Русь, но и вся Европа становилась на колени. А кто был авангардом в его
орде? Лихие джигиты-казахи. Нас тогда называли кипчаки. Краса монгольского
войска. Наши кони топтали ваши нивы. Вы раболепно платили нам дань. Наши
сабли рубили ваши покорные шеи. Наши молодцы угоняли в плен ваших сестер и
дочерей, и те, не ломаясь, услаждали их любовью и ласками. По всей России до
сих пор в каждом втором славянине проступает наша азиатская кровь, которую
мы вам накачали во все щели, когда вы триста лет лежали ниц перед нами.
Вот это выложил мне вчера казах-министр, разгоряченный коньяком и
взбешенный речью московского гостя Пулькина, который даже не удосужился
запомнить, куда он приехал, и для которого что казах, что киргиз, что
туркмен - все на одно лицо, азиаты.
Видать, так его припекло, что не удержался, сорвался с цепи и все
выпалил мне. Русскому. Завоевателю. Благо, видел, что я в стельку пьян и
ничего не запомню. А сейчас жалел. И боялся меня. А вдруг в моей памяти
что-нибудь застряло? Тогда ему грозят большие неприятности.
Я столкнулся в зеркальце с его взглядом. Вернее, он поймал мой и вонзил
в меня свои колючие зрачки, силясь угадать мои мысли. В его взгляде я уловил
ненависть и... страх. Мне стало не по себе. Захотелось домой. Увидеть свои,
русские лица.
Этот казах вчера преподал мне урок национальных взаимоотношений в нашей
стране, кичащейся монолитной дружбой народов. Лучше пусть думает, что я
ничего не помню, твердо решил я, чтобы не испытывать судьбу. Кто знает, что
замышляет эта скуластая, косоглазая голова, охваченная страхом за свое
откровение и болтливость?
Он меня боится и подозревает. Поэтому сам заехал за мной в гостиницу и
везет на охоту в своей машине, хотя среди участников совещания были лица
рангом повыше меня и к ним, а не ко мне должен был в первую очередь проявить
внимание казахский министр. Он взял меня под свою опеку и не упустит, пока
не убедится, что я безопасен. Я стал насвистывать, изображая полную
беспечность, даже пытался рассказать анекдот. В ответ из зеркальца я не
увидел улыбки.
Между тем караван черных "Волг" вползал в горы по серпантину шоссе и
азиатская жара сменилась холодом. Мне сделалось зябко, руки покрылись
гусиной кожей.
Что такое правительственная охота - для меня было открытием. Я тоже
имел охотничье хозяйство, подчиненное непосредственно Москве, и туда изредка
наезжали важные особы со своими иностранными гостями и многочисленной
охраной. Этим горе-охотникам наши егеря подставляют под пули красавцев
оленей, с двух сторон держа их на тонких веревках, зацепленных за рога.
Олень стоит, как распятый, как мишень в тире, а егеря прячутся за стволами
сосен, Выбирая ствол потолще, чтобы в них самих не угодила картечь или пуля
незадачливого высокопоставленного стрелка.