"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

И здесь, в казахских горах, хозяева не отличались выдумкой. Круторогих
горных козлов - сильных и красивых животных, обычно пребывающих на
недоступных скалах, местные егеря загнали в ущелье с совершенно отвесными
стенами, упиравшееся в тупик. Козлы оказались в западне, откуда не было
выхода, и, сделав несколько бессмысленных отчаянных прыжков и сорвавшись с
каменных круч вниз, покорились и стояли кучкой, выставив рогатые головы и
нервно подрагивая густой шерстью.
Это был расстрел, экзекуция. И я до сих пор не могу понять, какую
радость находят в этом люди, чье положение обязывает их быть более
разборчивыми в развлечениях.
Гостей, которых здесь, в горах, переодели в теплые куртки и шапки,
вооружили тульскими ружьями с уже загнанными в магазины патронами,
расположили наверху по обеим сторонам узкого ущелья, настолько узкого, что
мы могли видеть друг друга отчетливо.
Охота должна была начаться по команде. Я сидел на камне у края ущелья,
прислонившись спиной к стволу сосны, и грелся на солнце, положив ружье на
колени. Я и не собирался стрелять. Думал просто пересидеть этот обязательный
водевиль с кровью.
Раздалась громкая команда, и торопливо захлопали выстрелы. Внизу
послышалось жалобное блеянье. Я уж было хотел подняться, чтобы уйти, но
какая-то сила бросила меня плашмя на камень, и я растянулся, уронив ружье и
втянув голову в плечи. Мое ружье, ударяясь о выступы скалы, упало вниз, на
дно ущелья, где бились в последних судорогах черные козлы, задрав к небу
копыта.
У самой моей головы просвистела пуля. Я опытен в этих делах, четыре
года на фронте провел и могу угадать свист предназначенной мне пули. В
стволе дерева образовалась рваная дыра, и куски коры запорошили мою спину.
Мог последовать второй выстрел. Благо, звуковое прикрытие продолжалось:
некоторые не в меру ретивые стрелки сажали пулю за пулей в свалившихся и
испустивших дух козлов. Не поднимая головы, по-пластунски я отполз за ствол
сосны и оттуда огляделся. На другой стороне ущелья, как раз против меня,
стояли с ружьями в руках министр и его шофер. Они, долж-
но быть, уже отстрелялись и теперь, прикрываясь от солнца ладонями,
щурились в мою сторону - искали мой труп. Так думалось мне. Но когда я,
чтобы испортить им радость, показался из-за сосны живым и невредимым, они не
только не огорчились, а, наоборот, стали громко смеяться:
- Ай-яй-яй, какой охотник! Уронил ружье в ущелье. За такую неудачу мы
вам преподнесем самый лучший кусок шашлыка, который сейчас будут жарить.
Я не мог ничего сообразить. Мне ведь ничего не показалось. Да и след от
пули на сосне. Но и министр, и его шофер никак не выглядели убийцами.
За шашлыком, у жаркого костра, на котором, потрескивая в жиру,
плавились на шампурах куски козлятины, министр сидел со мной, подливал в мой
стакан коньяку и был приветлив и внимателен, как с хорошим знакомым, и
смотрел в глаза искренне и дружелюбно. Сделав несколько глотков, я отставил
стакан. Коньяк не шел. Застревал в глотке. Я был совершенно подавлен и со
стороны выглядел нелепо и смешно. Окружающие приписали это неудаче с ружьем
и незлобно подтрунивали надо мной. Понемногу мне стало казаться, что после
вчерашнего перепоя у меня что-то не в порядке с головой и начинаются
галлюцинации.
Я вернулся в гостиницу с мучительным желанием никого не видеть, наглухо