"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора

В отличие от доктора я-то знал, что Нина никуда не уехала, а, должно
быть, проспала завтрак. Бежать отсюда было впору мне. После вчерашнего
конфуза. При одной мысли о том, что Нина в любой момент может войти в
столовую и мы столкнемся глазами, мне становилось не по себе, и я торопливо
дожевывал завтрак, чтобы как можно быстрее убраться отсюда.
Меня удивляло поведение доктора. Позавчера это был
застенчиво-влюбленный, трогательно-косноязычный
от волнения юноша, вчера я увидел беспощадного мстителя, неумолимого в
своем порыве уничтожить, раздавить обидчика, а сегодня передо мной сидел
удовлетворенный содеянным и снова безмятежно наслаждающийся отдыхом человек.
Я диву давался: неужели все чувства в нем столь поверхностны и быстротечны?
Да и вся его любовь к Нине была лишь вспышкой уязвленного самолюбия.
Дальнейшие события показали, что психолог я был никудышный. Позавтракав
раньше доктора, я, сославшись на неотложные дела, постарался быстрее
исчезнуть из столовой, пока сюда не пришла Нина.
Столовую покидал пестрый поток пижам и халатов, и в этом потоке меня
вынесло наружу, на веранду. Ободренный удачей, я сбежал по ступеням и внизу
столкнулся с Ниной.
Она стояла лицом ко мне, опершись локтями на перила лестницы, в своем
пляжном халатике и со сложенным одеялом на плече. Глаз ее я не увидел, они
были скрыты за темными стеклами солнечных очков.
- Доброе утро, - растерянно проблеял я и хотел было проскользнуть мимо,
но она протянула руку и властно положила ладонь мне на плечо.
- Я жду вас,- сказала она с улыбкой.-Мы вчера условились? Не так ли?
Я покрылся испариной. Это очаровательное, нежное существо неожиданно
оказалось крепким и опасным орешком, на котором мне предстояло сломать зубы.
Она решила поиграть мной, хорошенько проучить за вчерашнюю нелепую наглость.
У меня было два выхода: или извиниться и рассказать ей, как на духу, о
влюбленном докторе, об унижении, которому она" его подвергла, о товарищеском
чувстве локтя или же, окончательно утвердив за собой репутацию хама, послать
ее к чертовой матери публично, чтобы она в дальнейшем убегала от меня за
версту.
Ни того, ни другого я не сделал. И хоть превосходно понимал, что она
решила меня крепко разыграть и всласть поиздеваться, тем не менее принял
предложенную ею игру и как можно более беспечно сказал:
- Что ж, пошли.
На виду у обтекающих нас по лестнице пижам и халатов, вызывая их
немалое удивление, она с улыбкой взяла меня под руку, и мы зашагали по
дорожке
в парк: я напряженный, как струна, готовый в любой момент, как заяц,
дать стрекача, а она спокойная, улыбающаяся, словно вот так, интимно, под
руку, она ходит со мною всю жизнь.
Спиной я чуял, что халаты и пижамы во множестве сгрудились на веранде,
пожирая нас глазами и предвкушая сладостный и всесторонний обмен мнениями.
На повороте в аллею я все же обернулся, и первый, кого увидел, был доктор.
Толстый и круглый, нелепый в своей полосатой пижаме, он семенил вслед за
нами с выпученными от удивления глазами. Нина тоже обернулась и кокетливо
помахала доктору ручкой. Я подумал, что его хватит инфаркт. Он,
действительно, остановился с растерянным и жалким видом и потер ладонью
грудь, в том месте, где сердце. Бросить Нину и бежать к нему назад, чтоб