"Лоран Сексик. Дурные мысли " - читать интересную книгу автора

оглядывайся", - наставлял меня отец. Кто знает, быть может, убийца Мишкаль и
Беньямина поджидал меня за поворотом, с ножом в кулаке?
Дома попадались все реже, дорога стала шире, Несколько коров пытались
выгрести из-под снега жухлую траву. К городку, где жила Мария, я подошел
целый и невредимый. Сделал крюк, чтобы пройти мимо дома моей воображаемой
нареченой, надеясь ее увидеть. Я уже был возле самого забора, когда огромный
пес с жуткой пастью выскочил из своей будки. Я пустился наутек что было сил,
зверюга - за мной. Вскоре я уже слышал его дыхание за спиной. Значит, дни
мои окончатся в волчьей пасти. Мое растерзанное тело найдут на лугу. Мои
странствия закончатся, едва начавшись, и остается мне единственное слабое
утешение, что если псина притащит одну из моих конечностей своей хозяйке,
она, может быть, будет хранить ее как память.
Я резко остановился и обернулся. Зверь застыл как вкопанный; мы стояли
лицом к лицу, глядя в упор друг на друга. Пес пригнулся, оскалился. Его
рычание отдавалось в моих ушах. Сейчас набросится, разорвет... Последняя
мысль моя была о Марии. Я представил, как она, улыбаясь, держит меня за
руку. И вдруг пес расслабился. Слюна больше не капала с его клыков. Из
взгляда исчезла враждебность, рычание смолкло. Он подошел ко мне, потерся о
мою ногу, лизнул руку в перчатке, приветливо махая хвостом, после чего
повернулся и ушел, тяжело дыша. "Боже пресветлый - подумал я, опустившись в
изнеможении на замерзшую землю, - он тоже умеет читать мысли!"
Нашего местечка уже не было видно за легкой дымкой. Как ни странно, моя
печаль развеялась. Значит, верно говорят: "С глаз долой - из сердца вон"?
Шагать было легко, котомка за плечом не тяготила меня. Теперь я был Марко
Поло - или нет, скорее Давид Копперфильд: с таким именем он наверняка тоже
был евреем. Весь мир, да что там, десятки миров ждали меня за поворотом
дороги. Я встречу мудрых ученых, великих воинов, прелестных женщин. А когда
возвращусь - исполненный разнообразной мудрости, истинный покоритель
жизни, - люди меня зауважают. Гломик Всезнайка не будет больше дергать меня
за уши, Мария станет влюбленно расспрашивать о тонкостях половых отношений.
Мы с мамой вновь начнем прогуливаться по полям и лугам. Все станет как
прежде...

Я так и не вернулся.
Я никогда уже не вернусь.
Все поглотила пучина времени - все, кроме слабых фитильков
воспоминаний, которые мерцают, истлевая. Мы возвращаемся из школы. Мама
звонко хохочет, прыгает по квадратикам "классов", которые я начертил мелом.
Я протягиваю ей руку, неуклюже подражаю ее движениям...
Увы, мои воспоминания - это вид, который вот-вот вымрет, хоть в Красную
книгу заноси. Память порой шалит, приходится выдумывать. Я представляю, как
становлюсь рядом с нею в трудный час. Мы идем бок о бок сквозь снег и мороз.
Я пользуюсь чудесным даром, которым она меня наградила, чтобы спасти ее от
жестоких нападок мира.
Однако меня не было рядом, когда это было ей так нужно. Я ушел прежде,
чем орды варваров сорвались с цепи.
Для чего же тогда я остался жив?

5