"Михаил Шабалин. И звуки, и краски" - читать интересную книгу автора

Ты же сам говорил, поболит и перестанет. А если серьезно, помоги
разгрузить, будь другом... А этот парень с тобой? - кивнул он на Тылко Тона.
Через некоторое время турбоход уже катил по булыжнику окраины.
- Кто такой? - кивнул на кабину Тон.
- Художник. В госпитале вместе лежали. Я с ногой, он с позвоночником.
- Хорошо сидит. Дома-то вишь какие...
Беско посмотрел на особняки из красного морского камня, проплывающие по
сторонам.
- Отец у него был большой человек. Тоже художник.
- Так это Ванко Вар?! - вытаращил глаза Тон.
- Сын его. Борко Вар. Соображай, по возрасту-то он же чуть постарше нас
с тобой...
Глыбу мрамора закатили через окно в мастерскую Вара, которая находилась
на первом этаже красивого двухэтажного особняка. Проводив соседей,
помогавших установить глыбу, Борко закрыл дверь, зажег свет в мастерской,
еще раз обошел поставленную торчком заготовку, по-хозяйски похлопал ее по
шершавым бокам и, наконец, вернулся к Лену и Тылко.
- Садитесь, сейчас ужин сообразим...
Но Лен и Тылко уже нашли себе занятие. Вдоль стены стояли сотни рам с
картинами, изрисованные картонки, валялись рулоны бумаги с эскизами.
- А-а,- усмехнулся Вар, накрывая на стол, точнее, колченогий верстак,
заменявший, похоже, и мольберт, а если судить по количеству краски,
намазанной на его обшарпанные доски, то еще и палитру.- Там отцовские...
Моего мало... Мое - во-он! - кивнул он в сторону гигантских планшетов,
вымазанных зеленой краской. На фрагментах картин видны были тщательно
прорисованные шелковые нити наград, чьи-то плечи, губы, брови.
- Ну, этой живописи мы насмотрелись,- засмеялся Беско.- Выходит, это ты
площади засоряешь Своими рисунками?
- Выходит, я...- не обиделся Вар.
- А настоящее у тебя что-нибудь есть?
- Настоящее...- повторил он, собираясь с мыслями.- А как же! Тащи вон
те... Да нет... рядом...
Лен и Тылко вытянули с десяток пыльных рам. На одной из картин был
изображен Беско! Такой, каким он был пару лет назад - совсем еще мальчишка.
Но взгляд Лена на картине поражал... Непонятно, как это удалось Вару, но
все, что было нарисовано на картине, зритель видел как бы глазами Беско. Мир
словно отражался в двух тональностях. И треснувший этот мир, этот надлом был
надломом души или судьбы...
- Да-а-а...- только и смог вымолвить Беско.- Как это тебе удается?
- Ты вон ту посмотри,- усмехнулся Вар. На другой картине был изображен
некто, напоминающий самого Борко. Странное и страшное впечатление
производила та картина. Человек с неимоверной силой пытался вырваться из
чего-то, похожего на трясину. Трясина была составлена из тысяч слившихся
друг с другом лиц, каких-то сцен, кричащих людей... Какие-то пьяные
дрововозы били женщину, столь же пьяные хари висели на рукаве этого,
рвущегося из трясины человека, и они уже успели оторвать рукав.
Приглядевшись, Беско с холодком в спине понял, что оторвался не только
рукав, но и сама рука. Кусок спины, который был виден у человека, наполовину
превратился в тяжелую бутовую глыбу. На лице у рвущегося не было скорби.
Ни жалости, ни боли, ни скорби не было на лице растерянного.