"Мариэтта Шагинян. Перемена." - читать интересную книгу автора

Проступили отдельные Иваны Иванычи, избираемые в разных местах разными
организациями. Иваны Иванычи вставали рано, не любили почесываться, в
уборной газетами не зачитывались, после обеда не спали, - они "кипели в
общественном котле". Им всегда было некогда, они поглядывали на часы,
рядили извозчиков месячно, держали своих кучеров, как модные доктора, и
не было случая, чтоб их не оказалось на заседании. Когда приходил час
выборов, они выбирались автоматически, совсем так, как севший в вагон
доезжает до станции, а начавший служить дослуживается до чина.
Проступили и Марьи Ивановны. Эти дамы любили вспоминать курсы Герье,
когда-то прятали у себя нелегальную литературу, собирали деньги на шлис-
сельбуржцев, а во время войны шили солдатам фуфайки. Каждая из них
где-нибудь председательствовала. Они умели звонить в колокольчик и очень
громко кричали "тише!". Им досталось целиком женское движенье и митинги
по женскому вопросу.
Один из таких митингов я помню. Президиум (четыре дамы с колокольчи-
ками) оповестил: ровно в 8 ч. вечера в коммерческом училище. Говорить
будут о женском вопросе. И собралось женщин видимо-невидимо, ровно к
8-ми часам вечера, со всех ростовских и нахичеванских окраин, - женщин в
платочках и дырявых сапогах. Шли по снегу, по воде, по лужам, шли с
грудными ребятами, кому не на кого было их оставить, шли версты и верс-
ты, - пришли, а президиума нет. Колокольчики стоят, но дамы опоздали, а
в залу не вместить и одной десятой пришедших. Гул стоит от вопросов.
Пришедшие хотят хлеба, не пшеничного, а духовного, по которому голодали
года.
Но вот половина президиума приехала в фаэтоне. Толстая дама с фишю на
колыхающейся блузе, просвечивающей розовыми лентами бюстодержателя,
всплывает на кафедру, помавает платочком, кричит громко, хозяйственно,
благотворительно: надо перенести митинг на воскресенье 12 часов, здесь
потолки провалятся, с улицы ломятся толпы, нельзя, никак нельзя...
Духовного хлеба нет, голодные ропщут, им кажется, что над ними смеют-
ся. Они пришли со спичечной фабрики, с макаронной, с мыльного завода, с
парамоновской мельницы, а оттуда, по грязи и талому снегу версты и верс-
ты...
Вечером говорит утомленная Марья Ивановна Анне Ивановне в чинной сто-
ловой, когда спящая на ходу девка несет, роняя вилку на пол, приборы, а
из кухни бьет запах подогреваемой бараньей ноги:
- Какая темнота! Сколько ненависти к интеллигенции! Забыто все, что
мы отдали, чем пожертвовали! Они готовы избить нас или устроить погром,
- вот увидите, начнут с евреев, а кончат интеллигенцией!
Но стадия Ивана Иваныча сменяется стадией Петра Петровича. Иван Ива-
ныч стоит в зените. У Ивана Ивановича появился завистник. Почему, скажи-
те, все ему да ему? Почему все его да его? Как будто нет лиц с высшим
образованием, с общественным стажем? Снова политический митинг. На эст-
раде Иван Иванович рядом с Петром Петровичем. В зале - рабочие и солда-
ты.
- Товарищи! - кричит Петр Петрович: - обратите внимание, комитет сам
себя выбрал! Советую вам воспользоваться своими правами и переизбрать
комитет на основах четыреххвостной формулы!
Шум. Иван Иваныч, бледнея, вскакивает:
- Товарищи! Зала полна еще несознательных элементов. Среди нас есть