"Мариэтта Шагинян. Приключение дамы из общества (Маленький роман)" - читать интересную книгу автора

академиков и вообще разные "имена" помешаны на старом. Казенные здания
опошляют ренессанс, а общественные строятся под ампир - и множество дурных
ремесленников стряпают из них окрошку, снабжая все это медальонами,
рахитичным фасадом, банальным тылом, подвешивая к фасадным выступам
что-нибудь совсем неподходящее и именуя такую подпертую безвкусицу стилем
модерн. Но дело в том, что это вовсе не показательно для нашего времени. А
показательны вот такие улицы. Обойдите пригороды больших городов, новые
европейские кварталы, загляните в цветущие оазисы, которые стали появляться
на земле под чудным именем Flowers City (города цветов), поездите, наконец,
по провинциальной Англии, и вы увидите, в чем выражаются архитектурные идеи
века. Мы идем к изяществу, да.
- Но развитие машин, стремленье к монументализму, - попробовала я
спорить, удивляясь на самое себя, как это мой ротик, из года в год
приучаемый к одному и тому же запасу слов, стал выговаривать такие,
посторонние.
- Обычное возражение. Вдумайтесь, и вы увидите, что оно вас бьет.
Именно благодаря развитию машин мы идем к изяществу. Что такое машина?
Машина есть минимум. Да, она стремится к возрастающему минимализму, чтоб
при посредстве наибольшей экономии соответствовать полноте своей цели.
Разверните старые книги, посмотрите на гравюры, изображавшие прежние
паровозы, лет пятьдесят - шестьдесят назад. Они вам кажутся страшно
косолапыми. Они и были такими. В их конструкции масса громоздкого, лишнего.
А сейчас посмотрите на хороший паровоз, какой он красавчик. Пройдет, может
быть, двадцать лет, и он покажется громоздким по сравнению с новым, еще
более легким и изящным. Так и наши человеческие жилища. Вымирают в России
деревянные окраины, а из Европы идет новый синтез бетона и камня,
очаровательный, легкий, как коробочка, усвоивший всю музыку Деревянной
архитектуры, домик-коттедж, идеальное жилище будущего человека, потому что
оно похоже не только на дом, но и на яхту, на аэроплан, на почтовую
коляску, на дачу, на... на что хотите. Будущий человек должен летать,
плавать, ездить, а не сидеть на месте, копя добро. Это странно, что люди не
чувствуют невыразимой прелести будущей архитектуры.
- А вот вам невыразимая прелесть человеческой позы, - прервала я ее,
понизив голос.
Дело в том, что во время ее речи со стороны города по направлению к
вокзалу появился молодой парень с ручной тележкой. Он был в рубашке с
поясом, без шапки и не казался швейцарцем. Лицо его так раскраснелось от
солнца, что было багрово. Белокурые локоны прилипли ко лбу, потемнев от
пота. Он дотащил свою тележку, заваленную дорожными вещами, до каменной
ниши, стал в тень и потянулся, откинув локти и голову назад, а грудь
выпятив вперед. В этом жесте, как и в самом носильщике, было столько
грации, что я не удержалась от восклицания.
Моя спутница тотчас же повернула голову в указанном мною направлении.
Но до чего я изумилась, когда носильщик, окончивший свою богатырскую зевоту
и снова взявшийся за тележку, улыбнулся моей подруге и приятельски ей
кивнул. Она тоже улыбнулась, и ее ответный поклон, как мне показалось, был
гораздо почтительнее, чем его.
- Екатерина Васильевна, - возмутилась я, - вы поддерживаете знакомство
с очаровательными носильщиками и ни слова об этом не рассказываете. Где
наша дружба?