"Мариэтта Шагинян. Приключение дамы из общества (Маленький роман)" - читать интересную книгу автораполучили вы или нет мое письмо, кто освободил камергера и где я нахожусь.
- Письмо я получил, но совершенно случайно и лишь на этих днях, по возвращении в город. На шоссе, где вы упали, это я вас подобрал в мой автомобиль. Камергера освободили без всяких моих хлопот, а я только помог ему устроиться. Ваши две девочки жили все время у аптекарши, пока за ними не приехала тетка. Она оставила вам письмо, которое вы прочтете, когда встанете. Что еще? Да, вы находитесь теперь не на курорте, а в городе, у моей матери. Пожилую женщину зовут Мария Игнатьевна, это моя мать, а белокурая - сестра, Фаина Васильевна. - Как зовут вас самого? - Меня зовут Сергей Васильевич. Вы, должно быть, узнали во мне цюрихского носильщика? А я вас признал тогда, у исполкома, в ту же минуту. Между прочим, я медик, хотя и не кончивший, и решительно запрещаю вам разговаривать. На сегодня достаточно. Он встал, улыбнулся мне и ушел из комнаты. С этого дня выздоровление мое пошло очень быстро. Мария Игнатьевна с дочерью жили в очень уютной квартире большого особняка. Я заметила, что сын жил где-то в другом месте, и они говорили о нем скупо, с горечью, без нежности. Постепенно я узнала, что Фаина Васильевна замужем за очень богатым человеком, тоже бежавшим за границу, а сын бросил их давно, сидел по тюрьмам, эмигрировал, и только недавно они встретились снова. - Мы разные люди, - сухо сказала Фаина Васильевна. - Вы меня понимаете, конечно. Представьте себе весь ужас совершающегося, всю эту хамскую затею, производимую над некультурным, диким народом, и нашего Сережу в компании с убийцами и шарлатанами. Нам стоит много труда, чтобы никогда не сумеем. - Сережа самую последнюю дворняжку на улице всегда предпочитал своим родным, - подхватила мать с лицом, оживившимся озлоблением и ревностью. - Я любила его без памяти, для него все жертвы приносила, в провинции жила, из деревни летом не выезжала, - он был худ здоровьем в детстве, - а вместо благодарности не видела от него ни единой ласки. Няньку, девку, мальчишек, кучера - всех любил, обо всех помнил. Мне - ни взгляда, ни слова. Бывало, отложишь для него самый лакомый кусочек, суешь потихоньку, шепчешь: "Кушай скорей, это самое хорошее". А он швырнет и крикнет: "Мне противно есть самое хорошее!" И таких уколов от него было множество. А в гимназии совсем отбился от нас. - Мама слишком избаловала его, - примирительно вмешалась Фаина. - Но скажите, где же вам удалось с ним познакомиться, ведь вы, как Сережа говорил, жена деникинского министра. Я просто не могу понять, как это он так над вами смилостивился! Нет ничего хуже детских фотографий и разговоров домашних - это самый неверный и самый разоблачающий способ ознакомления с человеком. С одной стороны - достоверные сведения из первых рук; с другой - все опошлено до невыразимого трафарета. Я была смущена и раздосадована этими разговорами, но они предупредили меня о том, что я не должна быть откровенной. На вопросы я отделывалась общими фразами. Встав с постели, я тотчас же почувствовала тягость пребывания с ними, стала работать в доме, завладела кухней. Но по холодку, с каким относилась ко мне Мария Игнатьевна, я заметила, что и я тоже стала им в тягость. |
|
|