"Мариэтта Шагинян. Приключение дамы из общества (Маленький роман)" - читать интересную книгу автора

получили вы или нет мое письмо, кто освободил камергера и где я нахожусь.
- Письмо я получил, но совершенно случайно и лишь на этих днях, по
возвращении в город. На шоссе, где вы упали, это я вас подобрал в мой
автомобиль. Камергера освободили без всяких моих хлопот, а я только помог
ему устроиться. Ваши две девочки жили все время у аптекарши, пока за ними
не приехала тетка. Она оставила вам письмо, которое вы прочтете, когда
встанете. Что еще? Да, вы находитесь теперь не на курорте, а в городе, у
моей матери. Пожилую женщину зовут Мария Игнатьевна, это моя мать, а
белокурая - сестра, Фаина Васильевна.
- Как зовут вас самого?
- Меня зовут Сергей Васильевич. Вы, должно быть, узнали во мне
цюрихского носильщика? А я вас признал тогда, у исполкома, в ту же минуту.
Между прочим, я медик, хотя и не кончивший, и решительно запрещаю вам
разговаривать. На сегодня достаточно.
Он встал, улыбнулся мне и ушел из комнаты.
С этого дня выздоровление мое пошло очень быстро. Мария Игнатьевна с
дочерью жили в очень уютной квартире большого особняка. Я заметила, что сын
жил где-то в другом месте, и они говорили о нем скупо, с горечью, без
нежности. Постепенно я узнала, что Фаина Васильевна замужем за очень
богатым человеком, тоже бежавшим за границу, а сын бросил их давно, сидел
по тюрьмам, эмигрировал, и только недавно они встретились снова.
- Мы разные люди, - сухо сказала Фаина Васильевна. - Вы меня
понимаете, конечно. Представьте себе весь ужас совершающегося, всю эту
хамскую затею, производимую над некультурным, диким народом, и нашего
Сережу в компании с убийцами и шарлатанами. Нам стоит много труда, чтобы
разговаривать с ним о самых посторонних вещах, но найти общий язык мы
никогда не сумеем.
- Сережа самую последнюю дворняжку на улице всегда предпочитал своим
родным, - подхватила мать с лицом, оживившимся озлоблением и ревностью. - Я
любила его без памяти, для него все жертвы приносила, в провинции жила, из
деревни летом не выезжала, - он был худ здоровьем в детстве, - а вместо
благодарности не видела от него ни единой ласки. Няньку, девку, мальчишек,
кучера - всех любил, обо всех помнил. Мне - ни взгляда, ни слова. Бывало,
отложишь для него самый лакомый кусочек, суешь потихоньку, шепчешь: "Кушай
скорей, это самое хорошее". А он швырнет и крикнет: "Мне противно есть
самое хорошее!" И таких уколов от него было множество. А в гимназии совсем
отбился от нас.
- Мама слишком избаловала его, - примирительно вмешалась Фаина. - Но
скажите, где же вам удалось с ним познакомиться, ведь вы, как Сережа
говорил, жена деникинского министра. Я просто не могу понять, как это он
так над вами смилостивился!
Нет ничего хуже детских фотографий и разговоров домашних - это самый
неверный и самый разоблачающий способ ознакомления с человеком. С одной
стороны - достоверные сведения из первых рук; с другой - все опошлено до
невыразимого трафарета. Я была смущена и раздосадована этими разговорами,
но они предупредили меня о том, что я не должна быть откровенной. На
вопросы я отделывалась общими фразами. Встав с постели, я тотчас же
почувствовала тягость пребывания с ними, стала работать в доме, завладела
кухней. Но по холодку, с каким относилась ко мне Мария Игнатьевна, я
заметила, что и я тоже стала им в тягость.