"Мариэтта Шагинян. Приключение дамы из общества (Маленький роман)" - читать интересную книгу автора

глубоко внутри существо, чуждое всему пережитому. Я открыла в себе нечто,
подобное атавистическому отростку на ушах, и мне было горько мое
унизительное открытие...
Таков был хаос молниеносных чувств, прошедших сквозь меня в одно
мгновенье. Строчка, дошедшая до моего сознанья, была неловким объяснением в
любви. Человек на деревяшке, денщик революции, объяснялся в любви Алине
Николаевне Зворыкиной. Не то чтоб мне противно стало неожиданное и
неразделенное чувство: не то чтоб я испытала брезгливость именно к Василию
Петровичу. Нет, это было резкое негодованье против "ces gensla"9,
инстинктивное обобщенье. И как бы ни было оно мгновенно, я его сознала и
простить себе его не смогла.
За дверью раздалось постукиванье, потом покашливанье, и Василий
Петрович появился, глядя вниз сконфуженно и вместе лукаво.
- Прочитали стишки?
Я ответила, что прочитала, но у меня сильно болит голова, и завтра я
отмечу карандашом все места, где нужна поправка. Потом я легла отдохнуть,
снова испытывая неудобство и невозможность подобного соседства. Вместо
отдыха пришла бессонница, задергалось сердце, и впервые за много дней я
опять ощутила трепет глазного яблока в веках, напоминающий биенье мотора
под пароходной палубой. Все тело мое трепетало и слушало работу сердца. В
невыносимом состоянии долежала я до утра, чтоб встать совершенно истощенной
и думать о хитрых обходах рискованных тем, вертевшихся на языке у Василия
Петровича.
Каким тяжким в иные минуты становится груз на плечах человеческих! Я
сознавала себя отвратительной и страдала от этого вдвойне. Благодеяньем для
меня было теперь кокетство Маечки, собиравшей мои бумаги и вместо меня
бегавшей к Безменову "на подпись". Спиной к канцелярии, лицом в машинку, я
стучала и стучала вперегонки со своим сердцем.
Но в непереносные минуты посылается помощь. Седенький бухгалтер внес в
канцелярию ведомости, и совершенно неожиданно я узнала две вещи: во-первых,
что завтра мы не работаем и, во-вторых, что мне причитается изрядная сумма,
составившаяся из жалованья, сверхурочных и еще каких-то таинственных
начетов. Спастись отсюда, хотя бы на время!
Я вывела свою подпись на ведомостях кривыми буквами, схватила деньги и
бросилась бежать домой. Торопясь все успеть до прихода Василия Петровича, я
не стала обедать, взвалила себе на плечи полученные пайки - селедку,
кукурузное зерно и сушеные фрукты, - кой-как повязалась и выбежала на
улицу. Швейцариху я предупредила, что ухожу в местечко.
Было холодно, шел дождь. На базаре я разыскала молочницу, с которой
когда-то уговаривалась об отъезде. Она вытаращила глаза, когда я подошла к
ней и взгромоздилась на ее телегу.
- Немного запоздала, - попробовала я пошутить, - но все-таки держу
слово.
- С нами крестная сила! - забормотала она, не двигаясь с места. - Что
ж это вы до сих пор в городе делали?
- Укладывалась, бабушка!
Она долго ворчала, поминая крестную силу, потом оставила меня с
лошадью, а сама побежала в столовую съесть на свой билетик горячего
советского супу. Я вспомнила, что не обедала, и купила себе коржиков,
продаваемых из-под полы удачней, нежели продавала я. К шести часам мы