"Василий Шахов, Сергей Гомонов. Фарс ("Тень Уробороса (Лицедеи)" #1)" - читать интересную книгу автора

себя по ляжкам, загоготали, отчего с последнего еще сильнее посыпались
выплюнутые скорлупки. - Сигнорси![11]
Кудрявый с деланным возмущением прикрикнул на них:
- Чиуди иль беццо! Гуэлло мия аморэ![12]
- Гы! Аморэ а прима виста![13]
Они попрепирались между собою, покуда начальница-американка не
остановила их красноречивым взглядом.
- Мы с Фанни покинем вас, - произнесла Джоконда, адресуя эти слова не
своим спутникам, а хозяйке дома и Ясне. - С вашего позволения.
Гречанка поднялась, небрежно ткнула окурком в пепельницу, и они с
американкой ушли в Полинин кабинет.
- Боюсь, Ясна, что на крещение к твоей дочери мы не успеем, -
наконец-то у Полины появилась возможность поговорить о деле, которое привело
сержанта в ее дом. - Мы, знаешь ли, с Палладой отправляемся в служебную
командировку. Буквально завтра... Потому приношу извинения.
- С Фанни?! Она восстановлена в спецотделе?
Сплошные сюрпризы! Вот этого Ясна никак не ожидала. В свое время она
тяжело пережила утрату своей любимой подруги: с Фанни они были дружны
гораздо больше, чем с быстро продвигавшейся по карьерной лестнице Полиной
или с писательницей Сэндэл Мерле, Хвастушкой Сиди, ныне супругой посла
Максимилиана Антареса.
- Считай, что восстановлена, - отозвалась Буш-Яновская.
- Но крестины будут не завтра. У нас еще не закончился этот треклятый
ремонт, к тому же, масса организационных вопросов... Так что, думаю, не
раньше первых чисел августа...
Полина ответила, что будет иметь в виду, извинилась за отсутствие
Валентина и пригласила гостей ужинать.

4. Гость с Фауста

Созвездие Кита, планета Эсеф, резиденция посла Максимилиана Антареса,
июнь 1001 года.
Если не считать некоторых видов фауны, Эсеф был райской планетой.
- Вам куда? - уточнил таксист.
- Северное взморье.
Священник Агриппа не привык к пейзажной роскоши и яркому солнцу.
Магистр редко вылетал во "Внешний Круг" обжитой и протуннелированной части
Галактики. На его родном Фаусте небо скрывали свинцовые тучи, а дождь был
настолько привычным явлением, что монахи попросту не обращали внимания на
это неприятное атмосферное явление. Если священникам и приходилось покидать
суровую планету монастырей, то это было вызвано лишь неотложными делами
Епархии.
Но сейчас, как это ни странно, Агриппу двигал порыв личного свойства. И
магистр был взволнован. Причем взволнован настолько, что даже не обращал
внимания на растущие у обочины хищные "цветы" - на самом деле вовсе не
цветы, а животных, которые, благодарение Всевышнему, не могли передвигаться.
Их было много. Самые мелкие - величиной с кулак. Средние - с
человеческую голову. Ну а долгожители могли бы сожрать и овцу. Неприятного
вида - в форме пятиконечной звезды, лучи которой у взрослых особей обманчиво
загибались наружу, к "стеблю", чтобы при первом же удобном случае сжаться в