"Ника Шахова. Смерть умеет улыбаться (Женская коллекция: Детектив)" - читать интересную книгу автора

головой - все та же темная, мутная толща, и нет ей конца. Ни дна, так
сказать, ни покрышки.
Невыносимая боль тупым скальпелем вспорола пустые легкие. Захотелось
одного - избавления. Любой ценой.
Прости и прими рабу твою. Все. И...
И я захлебнулась влажным воздухом, пахнущим тиной и гнилью. Не веря
своему счастью, я забилась на поверхности и все-таки нахлебалась воды -
солоновато-сладкой, что-то напоминающей по вкусу. А еще вода была вязкой и,
почудилось в кромешной темноте, алой. Бред, конечно, но так показалось.
Вдалеке виднелся спасительный берег. Я погребла к нему.
Плыть было трудно. Мокрые шорты и майка тянули вниз. Вязкая вода
сковывала движения, цеплялась за меня, словно утопающей была не я, а она.
Чтобы сэкономить силы, я перевернулась на спину и поплыла, ориентируясь
по звездным россыпям.
Вот и берег. Стараясь не думать о пиявках (может, в темноте они спят?),
я нащупала ногами скользкое илистое дно и встала. Осталось сделать последнее
движение - и я спасена.
- А!
Последнее движение оказалось крайне неудачным - я поскользнулась и
шлепнулась в воду, подняв фонтан алых брызг. Ой, мамочки, здесь могут быть
пиявки! Я быстро подскочила, отряхнула беззащитный перед злобными пиявками
зад и снова попыталась выбраться на берег. И снова неудачно.
Распугав всех мерзких кровососов в радиусе тридцати метров упражнением
номер шесть (глубокое приседание) и вконец намаявшись, я догадалась
опуститься на четвереньки - так устойчивее - и упрямо поползла вперед.
Вскоре рука наткнулась на склизкую деревяшку. Это было бревно, один
конец которого съехал в озеро. Я ухватилась за него, как за канат Ариадны,
и, подтянувшись, выбралась на берег. Уф. Можно перевести дух.
Только я хотела отпустить спасительную корягу, как она блеснула
глазами, широко раскрыла пасть, высунула тонкий, раздвоенный на конце язычок
и лизнула меня в ободранную щеку. Ай!
С визгом я отбросила гадину и бросилась бежать куда глаза глядят. А
глаза мои глядели, видимо, на Пушкинскую площадь, потому что в конце концов
я оказалась там, на лавочке возле нашего всего, немилосердно загаженного
голубями и прочими птахами.
Не берусь рассудить, кто из нас двоих выглядел лучше.

***

Я проснулась, но открыть глаза не решалась. Долго лежала, прислушиваясь
к себе и к окружающему миру - солнечному, по-утренне свежему, аппетитно
шкварчащему салом на большой Нюсиной сковородке.
Мир был прекрасен. Его портил только солоновато-сладкий привкус на
языке.
Алая, вязкая, солоновато-сладкая - это, безусловно, кровь. А кровь,
известное дело, снится к скорой встрече с родственниками. Но я уже у
родственников. Хиромантия какая-то... Может, сон задержался в пути?
Или я подсмотрела чужое сновидение? Натка говорит, такое случается.
Я встала с постели, подышала у открытого окна, тренируясь в пранаиаме,
которая является четвертой ступенью раджа-йоги. После упражнений, цель