"Ника Шахова. Смерть умеет улыбаться (Женская коллекция: Детектив)" - читать интересную книгу автора

которых - особым образом упорядочить дыхание и очистить нервы от
нежелательных примесей, осадок, оставленный дурацким сном, растворился
вчистую. Я бодро спустилась на кухню, ощущая приятное покалывание во всем
теле и необычайную легкость. Это благотворный прилив могущественных токов
праны. Я на пути к совершенству.
- Привет!
- Не спится? - удивилась Нюся, - Вчера на тебе лица не было - худущая,
бледнущая, - запричитала домоправительница, как уважительно называл
Нюсю дядя Генрих. Она принялась выставлять на стол обильный завтрак - желтую
вареную картошку, посыпанную зеленью, прожаренные до цвета кофе с молоком
куски сала, яйца, фаршированные лисичками с луком, гренки с хрустящей
корочкой, мед, яблочный сок и горячий кофе. Н-да, Нюсины представлении о
завтраке весьма своеобразны. Весьма.
- Хочу, пока все спят, сходить на кладбище, - объяснила я и закинула в
рот половинку яйца.
Чистая правда. Мне совсем не улыбалось тащить за собой буйное
семейство, которое непременно потащилось бы, заикнись я о кладбище. А мне
хотелось тишины, покоя и уединения.
Нюся вдруг хлюпнула носом и вытерла глаза белоснежным фартуком.
- Хозяин ждал тебя, я знаю. Кто скажет, помер и все, - не верь, - она
понизила голос до шепота.
- Нюся, - я напомнила себе, что йог воздержан в еде, и решительно
отодвинула тарелку с гренками.
Надеюсь, этот подвиг мне зачтется, когда придет срок, - О чем ты
говоришь и почему шепотом?
Она обтерла табуретку длинным подолом, присела на самый краешек и
наклонилась ко мне:
- Они все сидели в гостиной. Максим вслух читал книгу, а хозяин с
хозяйкой и Гретой раскладывали казлы. (Пазлы, - перевела я.) Вдруг хозяин
налился краской и упал. А я была в чулане. Слышу - Лизавета кричит: "Нюся!
Нюся". Ну, думаю, опять блажь нашла. А она: "Воду неси, капли, скорее!" Я
собрала, что она велела, вхожу в гостиную - никого. Слышу - за стеной хрип.
Вошла в кабинет и вижу - хозяин помирать собрался. Я к нему, - она
часто заморгала, сдерживая слезы, кончик ее остренького носа покраснел. Мне
стало неловко. Нюся заботится о нас, а мы... Свиньи неблагодарные - вот кто
мы.
Увлеклись собственными переживаниями и не замечаем, что Нюся горюет. А
мы: "Принеси то, убери это" . Будто Нюся каменная. Тьфу ты, свиньи и есть.
Я коснулась маленькой руки, покрытой пигментными пятнами, и погладила
ее. Нюся заплакала - тяжело, молча, как плачут старые люди, у которых не
осталось ни одной, даже самой захудалой иллюзии. Я молчала. Что тут скажешь?
- Я подошла к хозяину, - продолжила она через некоторое время, вытирая
слезы все тем же фартуком, - А он лежит колодой. Я наливаю капли, а сама
вижу: он рот открывает - хочет сказать, да видно, язык не слушает. И смотрит
в бок, словно показывает. Ну я и посмотрела, куда он показывал.
- И что? Куда он смотрел? - заинтересовалась я.
- На бюро. Аккурат на твою собаку.
- На ту фарфоровую фигурку, которую я ему подарила?
- На нее, - закивала Нюся.
Я задумалась. Мы с дядей часто ссорились, особенно в последнее время.