"Карина Шаинян. Минтай" - читать интересную книгу автора

оттенков, выставленными на полках "Романтика", Артур уже деловито проходил
мимо, сжимая в ладошке влажные рубли, выданные на покупку тетрадок. Ему
некогда было пялиться на игрушки - он был будущим своих родителей, и
забывать об этом не позволялось.

Гулять Артура отпускали часто, но тщательно следили, чтобы драгоценное
время не тратилось на глупые забавы вроде "казаков-разбойников", поощряя
только игру в рыбку. К огорчению родителей, Артур не обнаруживал склонности
к этому виду спорта. Близились уже традиционные соревнования, совмещенные с
окончанием школы, а Артуру до сих пор ни разу не удалось засосаться глубже,
чем по щиколотку. Дело было в постыдном, тщательно скрываемом страхе: Артуру
всегда казалось, что привычная присказка, призванная помочь войти в нужный
ритм, на самом деле - просьба, которую каждый раз внимательно выслушивают...
где-то там, расплывчато говорил себе Артур, имея в виду темные пространства,
скрытые под жидкой глиной. Артур с ужасом догадывался, что однажды эту
просьбу могут выполнить. Особенно пугала главная городская лужа,
растекавшаяся каждую весну перед зданием мэрии: Артур подозревал, что
окончательные решения принимались именно там. В глубине души он всегда
радовался, что дети на площадь не допускались, - эта густая грязь, чуть
прикрытая мутной водой, была предназначена для общегородских соревнований.
Постепенно родители смирились с ожидаемым провалом, и даже известие друга
семьи Ивана Петровича о том, что на жеребьевке Артуру достался счастливый
седьмой номер, мало их утешило.
Ожидали провала, но не позора. Мать надеялась на то, что Артур
засосется до середины голени, а может, даже и по колено: он всегда был
старательным и добрым мальчиком. Отец с тяжелым вздохом признавал, что
мальчику в лучшем случае удастся погрузиться по щиколотку - а может, и вовсе
только подошву помажет. Действительность оказалась хуже. Подгоняемый ужасом
и выстрелом стартового пистолета, Артур вылетел на середину лужи, обливаясь
холодным потом, пару раз дернул коленками, даже не обратившись к рыбке, и
рванул к финишу. Весь город наблюдал, как он бежит по жидкой глине - не то
что не засасываясь, а даже и не прилипая.

На следующий день раздавленные горем родители сняли Артуру квартирку на
окраине, пристроили младшим помощником в архиве "Моррыбы" и вычеркнули так
грубо обманувшего надежды сына из своей жизни. Артур долго искал в себе
признаки раскаяния и грусти, но нашел лишь облегчение: Артуру отчаянно, до
слез не хотелось быть чьим-то будущим. К тому же после позорного выступления
на соревнованиях у него прошел страх перед лужами - как тренировочными, так
и главной городской. Обязательную просьбу рассмотрели и категорически
отвергли, а значит, опасаться больше было нечего.

Работа в архиве не требовала общения, а вне стен "Моррыбы" от Артура
шарахались, как от прокаженного: давний позор на площади перед мэрией не
забывался. Единственными людьми, с которым и Артур изредка перекидывался
парой слов, были бухгалтерша Людочка, выдававшая Артуру зарплату, да старый
друг родителей Иван Петрович - он присматривал за Артуром из
благотворительных соображений. Иногда Артуру казалось, что Иван Петрович
преодолевает естественное отвращение, чтобы искупить какую-то вину -
поговаривали, что когда-то он засосался лишь краем подошвы, - но, судя по