"Варлам Шаламов. Вишера" - читать интересную книгу автора

Через год я случайно встретил Зайца на улице, на лагерной улице.
Поседевший, изможденный. Вскоре я узнал, что он умер.
Никогда и никто не вспоминал этого случая. Но через два года, когда я
работал уже на большой лагерной работе (в те годы заключенный мог занимать
почти любую лагерную должность), в наше отделение в качестве младшего
оперуполномоченного был переведен Щербаков. Он счел нужным отдать мне визит,
хоть и был вольнонаемным, а я - заключенным. Он пришел ко мне вечером.
- Работать вот сюда приехал.
- Как же ты думаешь здесь работать? - сказал я.
- Да ведь, слышь, тогда с нами беглецы были. Ведь нельзя было иначе.
- Да ты что - боишься, что я начальству заявление подам?
- Да нет, просто так.
- Не мели, Щербаков. Не мели и не бойся. Заявлений я никаких подавать
не буду.
- Ну, до свидания.
Вот и весь наш разговор в 1931 году, летом.
Этап - первый этап в моей жизни - подходил к концу. Командировки Выя,
Ветрянка и, наконец, Вижаиха - Управление 4-го отделения СЛОНа.
Этап пришел днем, и для встречи вышел сам комендант 1-го отделения
Нестеров. Грузный, с иссиня выбритыми щеками, с огромными кулаками,
поросшими черной шерстью. Кулаки эти заметились сразу, и не напрасно.
К Нестерову подвели поочередно тех трех беглецов, которых привел наш
конвой из Соликамска (полпуда муки! ).
Нестеров узнавал каждого, называл по фамилии.
- Ну, - сказал он первому.- Бежал, значит.
- Бежал, Иван Степанович.
- Ну, выбирай: плескА или в изолятор?
- ПлескА, Иван Степанович.
- Ну, держись.- Волосатым кулаком Нестеров сшиб беглеца с ног. Беглец
лежал, выплевывая сломанные зубы на песок.
- Марш в барак! Следующий.
- Ну, а ты? ПлескА или в изолятор?
- ПлескА, Иван Степанович!
"Плесок" - значило пожертвовать зубами, костями, но не попасть в ШИЗО
-- штрафной изолятор, где пол железный, где после трех месяцев выходят
только в больницу, где дневальный за малейший шорох в камере ставит на
камерной двери мелом крест: лишить питания на неделю.
Притом срок пребывания в ШИЗО исключается из общего срока наказания.
Поэтому все выбирали "плескА". Для самого Ивана Степановича эти сцены были
развлечением, и себя он считал "отцом родным".
Через два года с этим Нестеровым ездил я в одной комиссии на Чердынский
леспромхоз по поводу произвола с переселенцами-кулаками. Все они были с
Кубани, леса не знали, их сгрузили тысячами прямо на снег, и они рубили себе
избы по-черному. Умирали и работали на лесозаготовках. Голод. За буханку
хлеба матери приводили начальству дочерей.
Вот в чердынской гостинице ужинал я с Иваном Степановичем Нестеровым.
Котлет у него с собой был целый огромный баул. Мороженые котлеты ему супруга
изготовила, опытная северянка. И вся наша комиссия жила этими котлетами. В
эту поездку я рассмотрел очень близко знаменитые нестеровские кулаки.
Кулаки, верно, были тяжелы, волосаты.