"Меир Шалев. Несколько дней " - читать интересную книгу автора

переливались на свету, и ей почудилось, будто они шевелятся, как живые. Тоня
испуганно захлопнула шкатулку, с минуту постояла, переводя дыхание, и вновь
с опаской приоткрыла ее. Внутри лежала странная маленькая записка: "Спрячь
косу подальше от него и верни только в случае крайней необходимости!"

Завершилась Первая мировая война, и на годовщину смерти матери приехали
с визитом Менахем Рабинович и его супруга Бат-Шева. Менахем, старший брат
Моше, приехал в Израиль еще до войны. Какое-то время он работал в
мошавах[22] Галилеи и Иудеи, но в конце концов решил осесть в Изреэльской
долине. Его песни и байки сильно взволновали Моше и Тоню, а огромные
кипрские рожки,[23] привезенные Менахемом в рюкзаке, сладкие и сочные,
истекавшие густыми медовыми каплями, послужили последним аргументом в пользу
переезда на Святую Землю по стопам брата.
По прибытии в Израиль Моше и Тоня сразу купили участок земли с домиком
в Кфар-Давиде, расположенном по соседству с деревней, где жил Менахем. Во
дворе дома рос исполинский эвкалипт. Деловитый Моше решил незамедлительно
срубить его, но тут неожиданно вспыхнула первая и единственная ссора между
супругами. Кричащая и размахивающая кулаками Тоня прикрывала ствол своим
телом до тех пор, пока мужнин топор не опустился.
Жителей Кфар-Давида умиляло сходство между Моше и Тоней, которые и
впрямь выглядели, будто родились у одной матери. Оба были невысокими и
коренастыми, по-медвежьи сильными и широкоскулыми. Ранняя плешь Моше и
обширная грудь Тони были наиболее существенными различиями между ними.
Соседи утверждали также, что чета Рабиновичей абсолютно неутомима даже в
делах, от которых все давно устали, - в работе, ожидании и супружеской
жизни. Силой и рвением Моше превосходил троих взрослых мужчин и потому
вскоре получил прозвище "Битюг". Тоня разводила кур, высадила на плантации
целый ряд душистых деревьев помелы,[24] в те дни еще не настолько популярной
в здешних краях, а во дворе посадила два гранатовых дерева - кисловатый
"уандерфул" и сладкую "бычью голову".
Моше построил печь, которую Тоня растапливала кукурузной шелухой и
сухой корой, опавшей с эвкалипта. Деревенские жители, благодушно
посмеиваясь, звали их "моя Тонечка" и "мой Моше", подобно тому, как они сами
звали друг друга. Вскоре родился первенец, названный Одедом, а за ним
появилась на свет младшенькая Наоми.
В тот дождливый день, зимой 1930-го, когда Моше с Тоней запрягли
повозку и отправились на фруктовые плантации по ту сторону вади,[25] Одеду
было шесть лет, а Наоми всего четыре, и не знали они, что еще до захода
солнца осиротеют, мама больше не вернется домой и мир померкнет для них.

Глава 10

Некоторые утверждают, что каждое повествование призвано не только
расставить вещи по своим местам, но и очистить главное от второстепенного.
Другие же говорят, что каждая история рождается на свет лишь для того, чтобы
ответить на вопросы. Как-то в школе учитель рассказал нам, что история об
Адаме и Еве объясняет людскую ненависть к змеям. Я еще подумал тогда: зачем
было сочинять такую сложную историю и громоздить столько грандиозных вещей,
как Создание мира, Древо Познания и Бога, только для того, чтобы истолковать
такую незначительную мелочь, как страх человека перед змеями. Так или иначе,