"Меир Шалев. Несколько дней " - читать интересную книгу автора

глаза, еще не осознавая того, что в мирное время такой взгляд приносит
скорее вред.
- Люди могут быть только такими, какие они есть, уместно это или
неуместно, - заметил дядя Менахем. - Поэтому они улыбаются там, где нужно
плакать, палят из пистолетов в того, с кого хватило бы и пощечины, и
устраивают сцены ревности своим возлюбленным вместо того, чтобы их смешить.
Долгими часами этот человек лежал на кровати и молчал, отвернувшись к
стене. Они снимали угол в бывшем гусятнике, наспех переделанном под жилье.
Старые перья, высохнув, рассыпались в пыль, которая забивалась в нос и
раздражала глаза. В комнате царило унизительное зловоние гусиного помета.
Юдит надоумила мужа заняться торговлей овощами. Тогда он встал, взял
мотыгу и прополол за домом несколько грядок. Но клубни и луковицы не
принесли ему успокоения.
Перед домом во дворе возвышалось высокое дерево, в листве которого
местные вороны завели обычай собираться по вечерам. Их резкое карканье
отдавалось в сердце тревогой. Человек старался не обращать внимания, но
когда терпение его иссякало, он возвращался в комнату и захлопывал за собой
дверь.
Временами его видели на берегу Яркона.[31] Он сидел на корточках,
обхватив колени руками, будто утешая себя.
Не продолжай Юдит выпалывать грядки, ухаживать за птицами, латать
одежду и варить варенье из тех немногих фруктов, которые остались в саду,
вся их маленькая семья умерла бы с голоду.
В конце концов, муж Юдит заявил, что он решил уехать на год в Америку,
штат Делавэр, и устроиться рабочим на один литейный завод, принадлежавший
отцу его сослуживца-американца из Еврейского батальона.
- Заработаю денег и вернусь. Один год, Юдит, самое большее - два.
Жена, сидевшая за столом и перебиравшая чечевицу для супа, повернулась
к нему своей глухой левой стороной. Тогда он схватил ее за плечи и закричал,
принуждая слушать себя.
- В Америке тоже полно безработных. Люди скоро начнут прыгать с крыш, -
возразила она.
На столе перед Юдит быстро вырастали два маленьких холмика: коричневый,
побольше, - из чечевицы, второй - маленький и серый, состоявший из песка,
мелких камешков и сухой шелухи. Меж коленей ее удобно примостилась их
двухлетняя дочь, не отрывавшая восхищенного взгляда от проворных материнских
пальцев.
- Не уезжай, - взмолилась Юдит, - мы справимся, все будет в порядке.
Дрожащими руками она затянула потуже синюю косынку. Тревога и
пророчество звучали в ее голосе, но человек, чье имя нельзя упоминать, не
внял им. Предвкушение дальней дороги уже опьянило его. Когда я закрываю
глаза и пытаюсь представить, как он выглядел, у меня под веками возникает
низкорослый силуэт с неясными чертами лица. Он складывает в небольшой
деревянный чемодан неприхотливую снедь - кусок брынзы, пару апельсинов,
краюху хлеба и банку оливок. Человек поспешно прощается с женой, дочерью и
уезжает в Яффо. А вот и мать, прислонившаяся спиной к мезузе.[32] А это моя
наполовину сестра, такая же безликая, как и ее отец, прижимается к ногам
матери.
В Яффо он купил самый дешевый билет на грузовой пароход, везущий в
Англию партию апельсинов "шамути" и сладких лимонов, и занял свое место