"Валерий Шамбаров. За Веру, Царя и Отечество " - читать интересную книгу автора

британцам основательный страх". А Черчилль, в то время первый лорд
адмиралтейства, предсказывал: "Это беспрерывное вооружение вперегонку должно
в течение ближайших двух лет привести к войне". Сказано тоже в 1912 г.
Впрочем, Черчилль чуть не ошибся, так как война могла грянуть и раньше.
Италия после того, как Франция получила Марокко, решила "восстановить
справедливость". И, воспользовавшись плачевным внутренним состоянием Турции
после революции, объявила ей войну, претендуя на Триполитанию и Ливию. Чем
подпортила отношения с немцами и австрийцами, даже не поставив союзников в
известность - а то вдруг тоже попросят какую-нибудь компенсацию. В
Триполитанию итальянцы влезли довольно опрометчиво. Хотя вооружены они были
куда лучше турок и арабов, но завязнуть могли так же, как французы при
покорении Алжира. Однако как только загремела Триполитанская война, против
Турции стала складываться коалиция Балканских государств - Сербии,
Черногории, Болгарии и Греции. И Порта запросила у Италии мира, соглашаясь
на любые уступки, лишь бы освободить силы, поскольку Балканская лига
угрожала самому существованию Османской империи. Но для сербов, болгар и
греков столь быстрое признание поражения послужило лишь подтверждением
слабости турок. Правда, Россия все же попыталась предотвратить столкновение.
Нота министра иностранных дел Сазонова, переданная в Белград, гласила:
"Категорически предупреждаем Сербию, чтобы она отнюдь не рассчитывала увлечь
нас за собой..." Последствий это не имело - балканские государства сочли,
что в данном случае они и сами справятся. В октябре началась война, а уже к
началу ноября разгромленная Турция обратилась к великим державам с просьбой
о посредничестве. Австрия объявила мобилизацию и сосредотачивала войска у
сербских границ. Италия тоже вооружалась, положив глаз на Албанию. Но по
инициативе России, поддержанной англичанами, в Лондоне была созвана
конференция для мирного урегулирования кризиса.
И ключевым вопросом стали притязания Сербии и Черногории на часть
Албании и порты на Адриатике. Австрия и Италия, за которыми стояла и
Германия, давали понять, что это будет означать войну. Которой Россия не
хотела, и требования сербов не поддержала. Франция была настроена более
решительно. Пуанкаре подталкивал царя занять жесткую позицию, а парижская
биржа предлагала ему большой заем - в войне французы смогли бы вернуть
территории, утраченные в 1878 г. Николай на это не пошел, и разочарованный
Пуанкаре искал "тайные причины такой перемены". А председатель военного
кабинета Мильеран обратился к русскому атташе в Париже Игнатьеву: "Намерены
ли вы и впредь оставаться безучастными зрителями проникновения
австро-германцев на Балканы или, точнее говоря, насколько вам дороги
интересы Сербского государства?" Игнатьев ответил: "Мы не желаем вызвать
пожар европейской войны и принимать меры, могущие произвести европейский
пожар". На что Мильеран пожал плечами: "Следовательно, вам придется
предоставить Сербию ее участи. Это, конечно, дело ваше, но надо только
знать, что это не по нашей вине. Мы готовы - необходимо это учесть"
Миролюбие царя позволило и на этот раз прийти к компромиссу. Сербии и
Черногории пришлось отказаться от своих требований, а вместо этого из
состава Турции выделялась автономная Албания, которая, как подразумевалось,
попадала в итальянскую сферу влияния. Но вопрос, быть или не быть войне, в
итоге решила позиция не России, а Германия. Потому что Австрия даже на такие
компромиссы не соглашалась, провоцируя столкновение. И Вильгельм сперва
вознамерился воевать, заявив, что "момент крайне серьезен, и мы не можем