"Валерий Шамбаров. За Веру, Царя и Отечество " - читать интересную книгу автора

бурный всплеск антигерманских настроений, французы сразу вспомнили об
Эльзасе и Лотарингии. Произошел полный разрыв экономических отношений между
двумя государствами, банки с одобрения правительства отозвали из Германии
французский капитал.
Но Франция не получила стопроцентной поддержки России, а Германия
Австро-Венгрии. Петербург войны не желал, соглашался выступить лишь в том
случае, если Германия начнет первая. И если опасность будет угрожать самой
Франции, а не ее колониальным интересам. В Вене, правда, начальник Генштаба
Конрад фон Гетцендорф указывал, что это удобный случай для "превентивной"
войны против Сербии, но правительство сочло, что марокканские вопросы не
являются для их страны жизненно-важными и из-за них нельзя ввязываться в
драку. Вильнула в сторону и Италия - она вынашивала планы захвата
Триполитании и не хотела ссориться с англичанами и французами. Зато Лондон
отреагировал однозначно. В речи министра финансов Ллойд Джорджа прозвучало
открытое предупреждение: "Если обстоятельства будут выше нас и мир может
быть сохранен только ценой отказа от великого и благодетельного положения
Британии, добытого веками героизма и подвига, позволив попирать ее
интересы... я подчеркиваю, что мир такой ценой будет унижением, невыполнимым
для такой страны, как наша". И Вильгельм сбавил тон. Снова удалось
договориться "полюбовно". Германия признала в Марокко протекторат Франции и
Испании, а в виде компенсации получила два небольших кусочка Французского
Конго. Причем в обеих странах народ остался недоволен. Французы возмущались,
что их правительство вообще что-то отдало. Немцы обвиняли Бетмана, что он
продешевил и что им мало дали. А Мольтке, раздосадованный, что кайзер пошел
на мировую, говорил фон Конраду, что после такого "остается подать в
отставку, распустить армию, отдать всех нас под защиту Японии, после чего мы
сможем спокойно делать деньги и превращаться в идиотов".
Из случившегося каждая держава сделала свои выводы. Британия в
последний раз попыталась договориться с немцами об ограничении флотов. Но
кайзер, оскорбленный ее позицией в кризисе, отверг все предложения в
довольно грубой форме, заявив: "Мое терпение и терпение немецкого народа
иссякло". А Тирпицу он писал: "В борьбе за существование в Европе, которую
будут вести германцы (Германия, Австрия) против романцев (галлов) и
поддерживающих их славян (Россия), англосаксы станут на сторону славян". И
Тирпиц поставил перед англичанами вопрос ребром: "Наше политическое
требование таково, что Британия не должна принимать участия в войне между
Францией и Германией, независимо от того, кто начнет ее. Если мы не получим
гарантий, тогда мы должны продолжать наше вооружение, чтобы быть настолько
сильными, как Англия и Франция вместе, так как их союз фактически является
агрессивным союзом". Отметим, что говорилось это еще в феврале 1912 г.
Конечно, пойти на такое Англия не могла, и переговоры сорвались. И лишь
после этой попытки Антанта стала приобретать более-менее определенное
содержание - Британия заключила с Францией морское соглашение, по которому в
случае германского нападения англичане брали на себя защиту Ла-Манша и
атлантического побережья, а французский флот получал возможность
сосредоточиться в Средиземном море. Стали проводиться и консультации
генштабов. А Франция углубляла связи с Россией, встречи их военного
руководства стали теперь регулярными. Германия отвечала на это дальнейшим
наращиванием вооружений. Как говорил адмирал Тирпиц: "Добиться лучшего тона
по отношению к Германии можно только созданием большого флота, внушающего