"Адельберт Шамиссо. Удивительная история Петера Шлемиля" - читать интересную книгу автора

- Нет тени? - в испуге воскликнул добрый малый, из глаз у него
брызнули слезы, - Ах ты, горе горькое, не-ужто я родился на свет, чтобы
служить хозяину, у которого нет тени!
Он замолчал, а я не отрывал рук от лица.
- Бендель, - дрожащим голосом сказал я наконец, - я тебе доверился,
теперь ты можешь злоупотребить моим доверием. Поди и свидетельствуй против
меня!
Казалось, он переживает тяжелую душевную борьбу; затем он упал передо
мной на колени и, обливаясь слезами, схватил мои руки.
- Нет, мой добрый хозяин! - воскликнул он. - Что бы ни говорили
люди, я не могу покинуть вас и никогда не покину из-за тени! Я послушаюсь
сердца, а не разума, я останусь у вас, я одолжу вам свою тень, буду выручать
вас, когда смогу, а не смогу, буду плакать вместе с вами!
Я бросился к нему на шею, пораженный таким необычным благородством, ибо
был убежден, что им руководит не корыстолюбие.
С тех пор моя судьба и образ жизни несколько изменились. Я просто диву
давался, как ловко умел Бендель скрывать мой недостаток. Куда бы я ни шел,
он всюду поспевал или до меня, или вместе со мной, все предусматривал, все
предвидел, и, если мне случайно грозила беда, он был тут как тут и прикрывал
меня своей тенью, потому что был выше и полнее меня. Я снова решился бывать
на людях и начал играть известную роль в свете. Конечно, мне приходилось
напускать на себя всякие чудачества и капризы. Но богатым людям они
пристали, и, пока правда была скрыта, я мог наслаждаться почетом и
уважением, которые приличествовали такому богачу. Я уже спокойно ждал
посещения, обещанного загадочным незнакомцем через год со днем.
Я отлично понимал, что не следует долго засиживаться там, где кое-кто
уже видел меня без тени и, значит, моя тайна легко могла быть обнаружена.
Кроме того, я помнил, - возможно, только я один, - свое появление у
господина Джона, и это воспоминание угнетало меня; поэтому я считал
пребывание здесь только репетицией, после которой я легче и увереннее буду
выступать в другом месте. Однако меня некоторое время удерживало здесь одно
обстоятельство, задевшее мое тщеславие, чувство, особенно крепко засевшее в
сердце человека.
Красавица Фанни, бывавшая в знакомом мне доме, позабыв, что мы
встречались уже раньше, подарила меня своим вниманием, ибо теперь я был
находчив и остроумен. Когда я говорил, все слушали; и я сам себе удивлялся,
откуда у меня такое искусство свободно болтать и овладевать разговором.
Впечатление, которое, как я заметил, я произвел на красавицу, лишило меня
рассудка, чего она и добивалась, и теперь я следовал за ней, куда только
мог, держась в тени и прячась от света, для чего прибегал к тысяче уловок.
Моему тщеславию льстило, что Фанни льстит мое ухаживание; я любил только
умом и при всем своем желании не мог полюбить сердцем. Но к чему повторять
тебе так подробно эту обычную пошлую историю? Ты достаточно часто
рассказывал мне то же самое о других, вполне достойных людях. Правда, к
старой, избитой пьесе, в которой я добродушно играл тривиальную роль,
неожиданно для меня, для Фанни и для окружающих была присочинена необычная
развязка.
В один прекрасный вечер, когда в саду, по обыкновению, собралось целое
общество, я под руку со своей оча-ровательницей бродил в некотором отдалении
от других гостей, стараясь обворожить ее любезностями и комплиментами. Она