"Петр Шамшур. Трибунальцы " - читать интересную книгу автора"Красного дома". Был, как всегда, суров и затянут всеми ремнями. Таким же,
одетым по всей форме, я увидел его уже мертвым, в кресле... Понимаешь, - говорит Мироныч, взлохмачивая волосы, - человек почистил сапоги, застегнулся на все пуговицы, затянул ремни и только тогда ушел на тот свет! Странно, правда? Я однажды видел такого же аккуратного самоубийцу. В Екатеринодаре мы явились на квартиру белогвардейского есаула. Так он заперся в кабинете и, пока мы ломали дверь, надел китель со всеми регалиями, нацепил саблю с темляком, сел в кресло и пустил себе пулю в лоб. Отбыл при полном параде! - А выстрела никто не слышал в гостинице? - Нет. Стены там тонкие, гвоздь попробуй заколотить - по всему дому стук. А тут выстрел из нагана - и никто не услышал. Видно, Яковлев выбрал удачное время. Утром минут пятнадцать в гостинице никого нет: постояльцы уже ушли на работу, тетя Клава в сарае щепки для растопки печей колет, а заведующая еще в гостиницу не пришла. Вот этой четверти часа Яковлев и ждал. Зачем? Я понимаю, когда человек, прыгая в петлю, старается не шуметь. Висельника можно спасти. Но ведь от выстрела в висок никто не выживал! Какая же разница самоубийце, прибегут в номер сразу после выстрела или через полчаса? Записываю в блокнот слова Мироныча. Трудно понять, зачем наряжался перед смертью Яковлев, почему хотел уйти из этого мира в тишине. - Что же могло быть причиной его самоубийства? Может быть, Яковлев совершил какое-либо преступление и боялся ответственности? - Причины не знаю, - отвечает Мироныч. - Но преступлений он не совершал. Опечатав комнату, я поехал в карбат. Жаль, комиссар батальона болен, лежит в больнице. А комбат Вязь говорил со мной неохотно и был что за Яковлевым никаких нарушений не значится, и вызвал своего начштаба Войцеховского - "принять меры". Вижу, товарищи хотят обойтись без чекистов. Я сразу же уехал в уезд. - Слушай, Мироныч! А на столе в номере никакого письма не было? - Нет, - решительно отвечает чекист, - зрительная память у меня хорошая. Перед ним лежала записка. У лампы стояла чернильница, а на краешке стола - книга. - Какая, не помнишь? - Постой, постой... Толстая такая, потрепанная. В черном переплете... Вспомнил! Мережковский, сочинения. Ведь его произведения в "Красном доме" ставят. Завидной популярностью пользуется творчество белого эмигранта Мережковского в Надеждинске. Я помню, как об этом рассказывал нам инспектор Зобов. Хорошая артистическая среда подобралась в "Красном доме"! "Людей неблагодарных племя..." - Как же попала эта книга к Яковлеву? - А он участвовал в драматическом коллективе. Крепкие там артисты, советую посмотреть! Кажется, суфлером был Яковлев. - В книге ничего не было? - Не смотрел... - смущенно отвечает Мироныч. - Ведь дознания я не проводил. Вот и все, что известно в Чека по делу Яковлева. Разлетелись мои надуманные версии. Появилось много необъяснимых фактов. Трудна следственная работа! Чем глубже изучаешь происшествие, тем больше возникает недоуменных |
|
|