"Петр Шамшур. Трибунальцы " - читать интересную книгу авторакомнаты стоит круглый стол, на нем лампа с зеленым абажуром. Семь и три...
Возле стола два мягких кресла. В том, что слева, сидел Яковлев. Правая рука повисла, выронив на коврик наган. А в револьвере... Вспомнил! - Вместо семи патронов Яковлев почему-то зарядил три! - Верно. К тому же патроны были вставлены не подряд, а разбросаны по барабану, - говорит Куликов. - Я это узнал в цейхгаузе карбата. Четыре гнезда пустых, а в трех - патроны. Яковлев крутанул барабан и, не глядя, приставил дуло к виску. Могла выпасть и удача... Помнишь, строчку из его последнего письма? "Пожелайте мне удачи"! - Дурацкая игра со смертью! Зачем? - Скоро узнаешь. Садись на диван и приготовься писать протокол допроса бывшего корнета лейб-гвардии Павловского гусарского полка Анатолия Аверьяновича Войцеховского. В дверь номера стучат. Куликов встает. - Войдите! Войцеховский держится уверенно. Он в парадной форме: на гимнастерке галуны и нашивки, синие брюки с алым кантом, высокие сапоги со шпорами. На широком ремне какие-то цепочки и украшения, в новой блестящей кобуре - небольшой пистолет. В Красной Армии немало бывших царских офицеров, отдавших все свои знания Советской власти. Но среди старого офицерства много наших врагов. Я знаю по делам в трибунале, сколько в каждом белогвардейском заговоре участвует кадровых военных. Каков же этот бывший гусар, а ныне начальник штаба караульного батальона? На листочке бумаги я хочу набросать словесный портрет Войцеховского, но после общего описания, вроде того, что "рост высокий", "брюнет", "нос человека от других. А Куликов тем временем расспрашивает Войцеховского о распорядке дня в батальоне, об объектах охраны, военной учебе. Войцеховский отвечает спокойно, обдумывая каждую фразу. - Вас не беспокоит длительное отсутствие комиссара батальона? - спрашивает Куликов. - Ведь срывается политическое воспитание бойцов. - Хочу напомнить, - улыбается Войцеховский, - что я отвечаю только за военную подготовку батальона. - А вы уверены, что ценность бойца может быть высокой и без политической подготовки? - замечает Куликов. - Ведь даже в царской армии вы поручали своему фельдфебелю проводить своеобразный политчас, так называемый "урок словесности". - От забот по политвоспитанию прошу меня освободить, - холодно отвечает Войцеховский. - В Красной Армии есть институт комиссаров. - А со временем у нас будет единоначалие! - возражает Куликов. - Как вы готовите командиров к этой высокой миссии? Демонстративно встаю и бросаю карандаш. Зачем записывать все эти рассуждения? - Планы в штабе батальона, - сухо бросает Войцеховский. - Прошу завтра зайти, я их вручу. - Но разработанный вами "кодекс чести" командира, наверное, у вас с собой? - тихо говорит Куликов. Наступает тишина. Войцеховский выпрямился в кресле и смотрит в сторону. - Кодекс - это слишком громко сказано, - через минуту выдавливает он. - |
|
|