"Петр Шамшур. Трибунальцы " - читать интересную книгу автора

Маленький кусочек свинца опрокинул все наши версии и предположения.
Порядком пришлось потрудиться, чтобы достать пулю из бревна. Вот уж не
думал я, что первые следственные шаги будут связаны с такими физическими
усилиями! Вчера - снег и ключ, сегодня - бревно и пуля. Ключ многое
прояснил, а пуля все запутывает. Вчера выяснилось, что у Яковлева была
"гусарская дуэль", а Войцеховский был секундантом и присутствовал при
кончине Виктора. Сомнений в том, что Яковлев самоубийца, не было.
В номер заходят тетя Клава и Нина, молча подписывают акт о зловещей
находке и утверждают, что след на стене появился недавно. В последние дни
только однажды стреляли в гостинице. Наверное, в то утро прогремели два
выстрела. Одна пуля убила Яковлева, другая - вонзилась в стену. Направление,
по которому пуля вошла в бревно, показывает, что выстрел произведен снизу.
Но кто мог это сделать? Ведь в нагане самоубийцы израсходован всего один
патрон.
- Со временем, - рассуждает Куликов, рассматривая пулю, - в Сибири
начнет работу криминалистическая лаборатория со сложными машинами и с
профессором во главе. Там точно установили бы, из какого пистолета и эта
пуля, и та, что убила Яковлева. А сегодня нам придется прибегнуть к помощи
оружейников и провести вскрытие трупа. И без микроскопа мы установим систему
пистолетов. А пока не будем гадать. Идем в исправдом. Помни: охрану его
несли караулы роты Яковлева.
Мы выходим на крыльцо, и я зажмуриваюсь: так ярко светит солнце.
Искрится снег во дворе. Теплынь такая, что хочется сбросить старую шинель и
потный шлем. Удивительно, вчера была зима, и мерзли руки в перчатках, а
сегодня уже первый день весны.
Высокие стены тюрьмы видны издалека. За городом на одном холме
раскинулось кладбище, на другом - тюрьма. А между этими холмами, в ложбинке,
стоят белые домики местной больницы. Надеждинские деятели стремились все
"богоугодные заведения" расположить поблизости. Тюрьма, больница, кладбище.
По этому треугольнику шли поселенцы, ссыльные, каторжане.
Над тяжелыми чугунными воротами большая вывеска: "Надеждинский
исправительно-трудовой дом". Я внимательно перечитываю это название. Не
только наказание врагов нашего строя, но и трудовое перевоспитание их должно
быть за этими высокими стенами.
У калитки стоят несколько женщин с сумками и свертками. Нас пропускают
во двор, и мы знакомимся с начальником исправительно-трудового дома.
- Нач. ИТД Дайкин! - представляется низенький человек.
С удивлением разглядываю его. Дайкин никак не похож на высокое
административное лицо, ведающее судьбами заключенных. Он скорей напоминает
красногвардейца Октябрьских дней, ворвавшегося в тюрьму, чтобы освободить
арестантов. На черной лохматой папахе, сдвинутой на затылок, красный бант.
На рукав длинного темного пальто надета кумачовая повязка. Пальто
перехвачено широким ремнем, и на животе торчит кобура большого револьвера.
Лицо Дайкина так изрыто оспой, что бровей у него не видно, лишь у переносья
торчат жалкие кустики волос. А руки Дайкина мне нравятся: большие, твердые,
рабочие.
- Сегодня у нас скоромный день, - улыбается Дайкин. - Разрешены
свидания заключенных с родными. Специальной охраны нет, приходится мне
наблюдать.
- А много у вас содержится местных жителей? - спрашивает Куликов.