"Петр Шамшур. Трибунальцы " - читать интересную книгу автора

Только делать это надо ночью - днем я занят.
- Очень надо, доктор, - отвечает Куликов. - Сегодня же под утро
поработаем, хорошо?
- Труп доставьте в мертвецкую. Одевайтесь потеплее, там и проведем
вскрытие. Моя квартира во дворе. Вам покажут. А сплю я чутко.
В дверь стучат. "Сейчас!" - отвечает доктор. Мы поднимаемся. Старик
задумчиво смотрит на меня, затем медленно произносит:
- Прошу вас, не осуждайте медицину без достаточных оснований. И не
делайте скоропалительных выводов. Доктора не волшебники и "живой воды" в
своем распоряжении не имеют.
Вздохнув, старик посмотрел на пол и тихо добавил:
- В этой комнате белые каратели зарубили молодую женщину, способного
врача. Видите ли, она не сумела спасти есаула бронепоезда, искрошенного в
пьяной драке. Так-то, молодой человек...
Домик врача во дворе, и мертвецкую показывает нам пожилая санитарка
Степанида. Я спрашиваю ее:
- А какую женщину зарубили белые в приемном покое?
- Забыть ее никто не может! - отвечает Степанида. - Такая красивая
была, тоненькая, как березка. Таней звали. Нашего главврача единственная
дочь. Хоть бы покарал кто ее убийцу! Ведь было-то как...
Сильный ветер гонит по небу низкие тучи. Быстро меняется погода весной.
Уже скрылось солнце, померк день, похолодало.
Ротмистр Мещерский зарубил Таню: Степанида узнала князя на групповой
фотографии. Рядом с полковником Терентьевым сидит ротмистр: у него гладко
зачесанные волосы, тонкие губы, шрам у правой скулы - чья-то пуля ошиблась
на пять сантиметров. И светлые глаза, надменный взгляд. Таков князь
Мещерский, палач и убийца, зверь, на которого нужна облава без отдыха и до
конца.
Ветер гнет тонкие березки в больничном саду.
Я бреду по тропинке поодаль за Куликовым и, сняв шлем, обтираю снегом
разгоряченное лицо.

13. КОММУНИСТЫ

Словно круги по воде от брошенного камушка, возникают все новые и новые
обстоятельства вокруг дела Яковлева. Многое, чем мы занимаемся, не имеет
прямого отношения к делу. Но в трибунале не принято проходить мимо любых
нарушений советского порядка. Мы будем докладывать в штабарме о
руководителях караульного батальона, напишем в Москву об извращениях
исправительной политики в Надеждинске, расскажем в губернском здравотделе о
бедах городской больницы. А сейчас Куликов заканчивает расследование
комиссара о Барышеве.
Я сижу в маленькой библиотеке карбата, просматриваю записную книжку
комиссара и наблюдаю за командиром батальона.
Удивительные повороты бывают в жизни. Меня только что выставили за
дверь, но я доволен. Правда, тут примешана доля злорадства: меня удалили не
одного, а вместе с Вязем, комбатом. Он стоит у окна спиной ко мне, и
кажется, что даже полы его длинной шинели вздрагивают от бешенства.
Посмотрим, какую характеристику дал ему комиссар:
"Иннокентий Вязь - по виду, характеру, способностям - дуб. Унтер