"Петр Шамшур. Трибунальцы " - читать интересную книгу автора

счастливый случай. Внезапный переезд оборвал все мечты и фантазии. Реальными
стали близкий суд и заслуженная кара. Этой ночью никто из подследственных
спать не будет. Каждый станет искать виновных в своей судьбе, все начнут
выяснять отношения. Но поедать друг друга мы им не дадим.
В арестантском вагоне три камеры и помещение для караула. Вдоль одной
стены (как в спальном вагоне) длинный, но широкий коридор, в котором несет
дежурство конвойный. Ему легко наблюдать за тем, что делают заключенные:
камеры отгорожены не сплошной стеной, а решеткой, через которую выдается
пища. До прибытия на место камеры открываться не будут, окон там нет, пол и
стены обшиты железом, каждый шаг арестанта на виду. Попробуй убеги!
В первой камере мы поместили Войцеховского, Пальмирова, Барышева,
Горового, доктора-частника и двух генералов: Иванова и Яворского. Их
превосходительства лежат у стенки. Яворский может спать спокойно - он только
свидетель. Иванов же задумчиво подкручивает пышные усы и вздыхает: будущее
не радует. Доктор всхлипывает и сторожко поглядывает вокруг - как бы чего не
случилось в его присутствии. Горовой бодрствует в непривычной обстановке:
его арестантский стаж только начинается. А вот остальные заключенные будут
выяснять отношения с Войцеховским. Комвзвода Барышев потребует, чтобы бывший
начштаба подтвердил на суде свои преступные распоряжения. Не смолчит и
трусливый Пальмиров: кому охота класть голову за разжалованное начальство?
Барышев и Пальмиров понимают, что им грозит. Их не устраивает молчание
Войцеховского. Пусть он говорит, говорит всю правду! Начальственный окрик не
поможет, и завтра же Пальмиров и Барышев начнут топить гусара, пытаясь
спасти себя. И Войцеховский заговорит оправдываясь.
Вторая камера переполнена - там волчья стая во главе с Мещерским.
Помещены в этой камере уголовники - Корень и Тишка, бандиты, завербованные
Войцеховским, "родственники" Зины, постояльцы доктора, самые активные
деятели "самоохраны" тюрьмы, захваченные с оружием в руках. Там же Гронин и
капитан - любитель выпить. Всего в камере больше двадцати человек.
В третьей камере - одиночке около караульного помещения, - открыто
"почтовое отделение" - там Зина и почтмейстер. Наш Железнов немного
старомоден: он долго не соглашался "стеснять женщину", помещая к ней
старика. Но другого выхода не было. В первой камере "ястребу" свернул бы
голову Войцеховский, а во второй Мещерский. Дорого им обошлась любовь Андрея
Капитоновича к чужим письмам.
Пыхтит паровоз, преодолевая подъем.
Если в дороге заключенные сделают попытку освободиться из-под стражи,
то бунт может начаться только во второй камере. За ней надо непрерывно
наблюдать.
В нашем вагоне тишина. Спят трибунальцы, спят и свидетели по делу.
Бодрствую только я.
Вытянув в проход ноги, спит на спине Дайкин. Голова его запрокинута,
рот открыт. Он всхрапывает, вздрагивая во сне. Дайкин доволен, что едет с
нами, и надеется, что губисполком освободит его от работы в исправдоме.
Храпит Дайкин. Надо его повернуть на бок, чтобы не мешал спать другим.
Напротив Дайкина, подложив под щеку руку, лежит врач надеждинской
больницы, свидетель зверств Мещерского. Доктор приоткрывает глаза, пока я
вожусь с Дайкиным, и тихонько вздыхает. Он не хотел ехать с нами, всячески
отказывался выступать в суде. Говорил прямо: "Да-с, боюсь! Месть - страшная
штука. Родственники какого-либо Барышева привезут из степи пару дохлых