"Валерий Шамшурин. Каленая соль (Приключенческая повесть)" - читать интересную книгу автора

избяные остовы.
Запустение сокрушало мужиков, и седобородый угрюмый обозник Ерофей Подеев,
качая облезлым меховым колпаком, говорил, что такого разора не помнит он
со времен страшного черемисского нашествия, которое случилось лет тридцать
назад. По всему югу Нижегородского уезда тогда, по Березополью и
Закудемскому стану рыскали буйные орды, сжигая мирские жилища, истребляя
людишек. На многие годы давались потом новым поселенцам беспошлинные и
безоброчные права на землю, чтобы не зарастали тут диким лесом пустоши.
Нещадно подкосило крестьянина и не такое уж давнее голодное лихолетье. И
вот сызнова доводилось видеть приметы вымирания и злой порухи.
За полдень въехали в большую, разметанную по нагорью со своими гумнами,
овинами и сенниками деревню. Увязываясь за обозом, остервенело забрехали
собаки. Но, к удивлению путников, они не заметили ни души, а двери всех
домов были распахнуты настежь.
- Что за диво? - остановив коня и озираясь, озадачился Кузьма. И тут же
прямо перед собой увидел свежую, недавно протоптанную стежку.
Не успели обозники переговорить меж собой, как оказались окруженными
молчаливой толпой мужиков, которые, прихватив топоры и вилы, торопко
выбирались из задворных банек и амбарушек, спеша наперехват.
Перед Кузьмой встал высокий сухожилый крестьянин с черной острой бородкой,
оскалил щербатые зубы и задиристо спросил:
- Чьи таки будете?
- Нижегородски,- с невозмутимостью ответил Кузьма.- По корма едем. Сенами
не богаты?
- Не равно разговор ведем. Слазь-ка с лошади, боярин,- усмехнулся
перехватчик.
Кузьма сметливо глянул на него, слез с коня, которого сразу кто-то ухватил
за поводья. Но неопасливый нижегородец и глазом не повел.
- Избы-то что выстужаете? - полюбопытствовал он.
- Избы-то? А тараканей да блох морозим. Заели, ровно приказные подъячие.
Крестьянин внезапно нахмурился.
- Одне скотинку нашу почти вчистую свели, а иным сено запонадобилося. Что
самим-то останется?
- Мы ж к вам по добру, по чести, - как бы повинился не за свои грехи
Кузьма.
- Высока честь! Слыхал небось байку про некоего честного татя? Не слыхал,
так поведаю. Почал, слышь, тать в крестьянску клеть ночью спускаться по
верви, а сам рече: "Сниде царь Соломон во ад, и сниде Иона во чрево
китово, а я - в клеть крестьянску".
- И сыскал на блюде, - не растерявшись, подхватил знакомую притчу Кузьма,-
калач да рыбу и учал ести, а сам молвит: "Тела Христова примите, источника
бессмертного вкусите".
- И выбрал тать все из клети, - с насмешливым вызовом глядя прямо в глаза
Кузьмы, продолжил высокий, - а сам опять же рече: "Чист сей дом и
непорочен..."
Крестьянин хитровато сощурился, ожидая, что ему ответит незваный гость,
который, как он видел, тоже был не лыком шит. Но Кузьма молчал. В
напряженной тишине резко звякнули над головами мужиков вилы о вилы.
- Ладно, коли так,- наконец удрученно вздохнул Кузьма,- воля ваша. Все ж
напрасно нас татями посчитали. Чай, едину ношу несем, едину государеву