"Валерий Шамшурин. Каленая соль (Приключенческая повесть)" - читать интересную книгу автора

Всякий, кто осмеливался перечить ему, разрубленным падал под хряским, с
оттяжкой нанесенным ударом.
Рука уже напряглась для замаха, но сперва захотелось все же чем-то унизить
жертву. Он сызнова тяжелым взглядом вперился в ратника и сызнова словно
ударился о неустрашимый ответный взгляд.
- С переметчиками заедино, - зарычал, брызгая слюной, разъяренный Микулин.
- С ворами! По Ивашке Болотникову заскучал, пес!..
Но вместо того чтобы взмахнуть саблей, бешено развернул коня.
- А ну запаливай солому, ребята! Поджигай воровское гнездо да зараз и оных
таракашек поджарим.
Алябьев с Болтиным подоспели в самую пору, когда уже задымились труты.
Нижегородский воевода властным жестом остановил поджигателей и, утишающе
посмотрев на Микулина, подъехал к мужикам. Те торопливо поснимали шапки.
- Чей будешь? - обратился он к ратнику с топором, углядев в нем зачинщика.
- Кузьма Минин сын Анкудинов,- полным именем назвался тот.
- Наш человек, нижегородский,- заторопился известить воеводу открытая душа
Болтин,- из торговых людей.
- Пошто торговлю оставил? - строго спросил воевода.
- Не время торговать, - рассудительно отвечал ратник, - зане ты сам,
воевода, на Соборной площади охотников скликал: некому-де Нижний оборонить.
- Верно! Обаче смуту затеваешь.
- К чести ли нам разбойничать, коль сами супротив воровских лиходеев
поднялися? - потвердел голос Кузьмы.
Воевода оглядел смиренно стоящих мужиков, кособокие избенки за их спинами,
жавшихся к бабьим подолам замерзших ребятишек - ох, голь да беднота.
- Твоя правда, торговец, - вздохнул он. - Твоя правда... Токмо гляди у
меня: никто не праведник, покуда не попал в рай. Знай сверчок свой шесток.
Кузьма нахмурился и склонил голову.
- Тимоху ведут! - раздался крик.
Между избами медленно двигалась кучка всадников, волоча на веревке крепко
связанного воровского атамана. Красный кафтан его был изодран,
перекошенное лицо побурело до черноты, изо рта его вилась загустевшая
струйка крови. Тимоха прерывисто дышал и, верно, давно бы упал, если бы не
принуждала его идти стянувшая горло колючая вервь, которую он пытался
ослабить вспухшими от натуги руками.
- В лесу уже настигли, жеребец у него ногу в колдобине подломил, -
возбужденно говорил шагающий сбоку копейщик.
Уразумев, что надо отступиться от подлого мужичья, но не совладав со своей
яростью, Микулин подскочил к атаману, ткнул в него, будто в мешок с
отрубями, саблей. Скорчился, застонал атаман от боли. Микулин низко
склонился к нему с седла, прошипел:
- Уж тебя-то, падаль, я сам на куски изрежу. Тимоха с усилием распрямился
и харкнул кровавым сгустком в лицо стрелецкого головы.


4


После отъезда воеводы и его людей мужики не сразу пришли в себя.
Подавленные и взъерошенные, переминались с ноги на ногу, только снег под