"Валерий Шамшурин. Каленая соль (Приключенческая повесть)" - читать интересную книгу автора

приговаривал:
- Брось-ка, брось копошиться, невелика утрата... Детина подразогнулся,
отстранил человечка, без гнева пригрозил:
- Ужо задам тебе, Огарка. Ух, задам! Чай, знать: не стронусь отселе,
покуда не сыщу.
Поодаль наблюдали за ними праздные стрельцы Большого стрелецкого приказа,
охранявшего царские покои, посмеиваясь, переговаривались.
- Чего сермяжник рылом-то в жиже увяз?
- А утресь, егда народишко к государю попер хлеба просить, тута он в
скопище ладанку обронил, вот и выискивает.
- Давно уж шарит?
- Да я с полдни зрю: все мыкается.
- Ну и дурень.
- Сермяжник-то?
- Сермяжник чего! Ты дурень. Неча тебе делать, глазеешь попусту.
- А небось отыщет. Вишь, прыткий!
- Ефимок серебряный немецкий даю - не отыщет! Неужли отыскать? Тута тыщи
протопали. Да, может, кто уже и подобрал...
Пожарский тоже приостановился, но не ради досужего любопытства.
Приглянулся ему крутоплечий ладный детина, который и в рубище имел
богатырский вид и отличен был той особой лепотой, о которой испокон
слагаются на Руси песни. Русоголов, круглолиц, голубоглаз, статен, могуч -
чем не сказочный удалец!
- Сыскал-таки,- вдруг разулыбался во весь рот детина, поднимая из грязи
темную пластинку с оборванным шнурком.- Убился бы, ежели бы не сыскал!
Мамка сама мне на шею вешала, благославляла: на удачу, мол.
Он тут же стал бережно, как великую драгоценность, обтирать пластинку
подолом грязной рубахи. И было в лице его столько света, что не сводящий с
него глаз человечек попросил:
- Покажь-ка!
Молодец протянул ему находку.
- Ишь ты, образок! Казанска божья матерь. Ну, Фотинка, те завсегда удача.
А среди зевак-стрельцов началась шумная перебранка.
- Давай! - требовал один.
- Чего давай?
- Ефимок-то. Сулил, чай.
- А по загривку не хошь?
Бранясь и хохоча, стрельцы отправились на новое зрелище к разбойному
приказу, перед входом которого на скамьях секли кнутами татей.
Пожарский шагнул к рассиявшемуся детине.
- Отколь будешь, молодец? Не здешний, гляжу.
- Балахонский я. С Волги.
- У меня хочешь служить? Ратному делу обучу. Детина удивленно посмотрел на
князя, но промолчал. Зато вступил в разговор человечек:
- На что нам служба? Под кабальную запись попасти? Мы вольные молодцы!
- Службе у меня - не кабала. Неволить не стану. Жаль, что не пойдешь:
честных да крепких мужей ныне мало.
- Дак пооглядеться у тебя надоть, - наконец смущенно вымолвил детина.
- Добро! На том и поставим.