"Валерий Шамшурин. Каленая соль (Приключенческая повесть)" - читать интересную книгу автора

- Дак то же!.. Дак то же!..


2


То был Кузьма Минин.
Полтора месяца назад по наказу воеводы Репнина он снова повел из Нижнего
снаряженный обоз с кормами - хлебом, крупами, солониной, вяленой рыбой,
маслом и медами, чтобы доставить их нижегородским ратникам из
шереметевского войска во Владимир. Но благополучно добравшись до места,
Кузьма не застал своих - Шереметев уже вывел рать из Владимира и двигался
в Александровскую слободу на соединение со Скопиным. Задержался лишь один
микулинский полк, ходивший к Суздалю на объявившегося там Лисовского.
После нескольких неудачных стычек полк ни с чем возвратился во Владимир и,
передохнув, отправился вслед за главным войском. Вместе с микулинцами
тронулся и Кузьма вдогонку.
Нагруженный доверху обоз, тяжело раскачиваясь и скрипя, тащился медленно,
не поспевал за полком и настигал его только на привалах и ночевках. Кому
покой и отдых, а обозным мужикам малая передышка. Лошади были изнурены,
сами они чуть не валились с ног. А тут еще зарядили частые дождички,
дорога намокла и разбухла, ехать становилось все тяжелее.
То вырываясь на своем коньке вперед, то приостанавливаясь и пропуская мимо
себя весь обоз, Кузьма зорко оглядывал поклажу, подбадривал мужиков,
помогал, если случалась какая-нибудь заминка.
В сером сукмане, опоясанный широким зеленым кушаком, в круглой шапке с
зеленым же суконным верхом и с саблей на боку в простых ножнах он казался
мужикам не плоше любого воеводы. Они за глаза так и называли его, дивясь,
что он еще не обрел начальственной осанки и спеси, но вместе с тем радуясь
редкой доступности неуважительности поставленного над ними верховода. С
ним легче было переносить тяготы длинной и нудной дороги, потому что он
спал вповалку вместе со всеми, хлебал кулеш из одного котла, латал, если
попросят, чужую упряжь, словом - соблюдал себя не по чину, а по совести.
Однако прост-то был прост, а порядком и делом -не поступался, оттого и
слушали его с охотой, и советов его не гнушались. Молвит - будто по мерке
отрубит, всяк видел: работящему в толк, а ленивому в назидание.
Приглядывая за обозом, Кузьма невольно останавливал взгляд на увядающей
красе окрестных лесов. Полыхали золотой парчой боярышни-березы, багрянели
верткие листья дрожких осин, рдяные ожерелья рябин красовались средь
темной зелени елей. В извечно вершившемся действе смены времен года .было
притягательное величие неведомой силы природы. Здесь все шло разумной
чередой, ни в чем не виделось насильства и злонамеренной пагубы, и Кузьме
думалось, что так должна, протекать и жизнь человечья. Но кем же
предрешены человеку алчба и неправедность, муки и кровь, правежи и
кабальство? За какие тяжкие грехи? И почему никак не придет в мир
согласие, если так нетрудно поладить и жить по естеству?..
Задумавшись, Кузьма не заметил, как пропустил почти весь обоз и перед ним
со старушечьим кряхтением перевалила ухаб и встала последняя телега
Гаврюхи. Мужик неловко завозился подле лошади.
- Чего ты?