"Виталий Шенталинский. Свой среди своих (Савинков на Лубянке) " - читать интересную книгу автора

... В открытое окно сияет весело солнце, и видна часть Москвы. Это очень
приятно после темной камеры со щитом.
Мой следователь крепкого телосложения. Он украинец. У него черные,
живые глаза. Перед ним моя сумочка. Ее у меня отобрали при входе в тюрьму.
- Вы парижанка. Вы не можете обойтись без пудры. Я буду читать
газету... и ничего не увижу... В вашей сумочке есть все, что вам нужно...
Я не верю своим ушам. Я открываю сумочку и достаю зеркальце. Я шесть
дней не видела своего лица. Оно мне кажется странным - более молодым, потому
что без косметики. Как можно так похудеть в такое короткое время!..
Несмотря на "сумочку", Иваненко допрашивает меня с соблюдением всех
правил. Он записывает мои ответы.
- Какова ваша роль в Москве, в 1918 году, в тайной организации? В
Рыбинске, во время восстания? В Париже в 1919 и 1920 годах, в бюро
антикоммунистической пропаганды "Унион"? В Варшаве в 1920-м, в Русском
политическом Комитете? На фронте, во время Мозырского похода?
Я говорю о себе правду, но не называю ничьих фамилий...
Иваненко берет телефонную трубку:
- Уведите номер пятьдесят пять".


Номер шестидесятый

Только в этот день, 22 августа, когда ОГПУ уже разработало план
дальнейших действий, было заведено следственное дело на Савинкова. И в тот
же день Президиум Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР - высшего
государственного органа страны - на своем заседании поддержал решение
чекистов: передал дело на рассмотрение в Военную коллегию Верховного суда.
Без постановлений о привлечении Савинкова в качестве обвиняемого и об
окончании следствия, без обвинительного заключения - эти документы начальник
6-го отделения Контрразведывательного отдела Игнатий Сосновский подпишет
только на следующий день!
ОГПУ установило своеобразный рекорд: одним махом начало следствие,
закончило его и передало дело в суд. Савинков в один день превратился из
арестованного в подследственного и из подследственного в подсудимого. С
законностью здесь не церемонились. Зачем она, если есть высшая революционная
целесообразность? В борьбе все дозволено. Совсем по Савинкову!
Работа закипела. Был конец недели, но и в воскресенье на Лубянке
лихорадочно трудились - готовились к процессу. Еще бы, ведь за ним будет
следить весь мир. То-то гром грянет. Крупнейшее политическое событие! Суд
истории!
Спешно писались, переписывались и подписывались документы, шли
согласования, намечался сценарий суда, подбиралась охрана. Раскалялись
телефоны, носились курьеры, окна высоких кабинетов над Лубянской площадью
светились до утра. Заседала и Военная коллегия Верхсуда, под
председательством Василия Ульриха, - было решено открыть процесс в среду, 27
августа, в центре Москвы, в одном из судебных зданий на Гоголевском
бульваре, и проводить "без участия сторон, ввиду ясности дела".
Предписывалось действовать в режиме величайшей секретности: до суда -
никакой утечки информации!
В субботу, в половине двенадцатого ночи, Сосновский вызвал к себе