"Генрих Львович Шахнович. Сделано в СССР " - читать интересную книгу автора

Оно и так было понятно.
Это было на фронте. Но там только убивали, а здесь еще и увольняют.
Они жили ладно, слишком рядом, настолько вдвоем, что он и не припоминал
о своей национальности. Он забыл о ней, и ее не было. Он охотно смеялся над
еврейскими анекдотами, когда попадались остроумные, любил и сам рассказьвать
их - жене, сослуживцам. Почему-то в анекдотах евреи всегда получались умнее
и изворотливее остальных которые неевреи. Наверно, если относиться к
анекдоту, как к рассказу, неевреев это должно было настораживать...
Соломон Моисеевич позабыл о своей национальности, однако она жила. Как
во все времена. И всюду. И для всех.
Иногда она, эта национальность, ярко вспыхивала, иногда незаметно тлела
под слоем пепла. Но никогда не гасла.
Алевтина была честным человеком. Она никогда но умела ни лгать, ни
изворачиваться. Она прямо сказала. Так прямо и сказала:
- Прости, Соломон. Тебе я верю. Но я не доверяю вам.
И -ушла.
По квадрату ходил один человек, в аквариуме глав ал а одна рыба. Оба
беззвучно разевали рты - дышали. Соломон Моисеевич включил радио, спасаясь
от одиночества.
- ,.,в капиталистических странах царит хаос и смятение, но советский
человек смело смотрит в свое будущее...
В комнате стало трое.
Андрей Степанович Иванов, проживающий на одной лестничной площадке с
Соломоном Моисеевичем, - дверь напротив, квартира семь, - в третьем часу
ночи возвращался домой с общего собрания. Обсуждались вопросы о повышении
производительности труда и, конечно, о повышении бдительности. Как конкретно
повысить производительность труда, Андрей Степанович, водитель фуникулера по
специальности, представлял себе не совсем ясно, тем не менее взял
торжественное обязательство - повысить. Зато с бдительностью дело обстояло
гораздо проще: Андрей Степанович сразу же уловил, что следует не только
прекратить распространять анекдоты, но воздерживаться и выслушивать их,
кроме еврейских и армянских, естественно... И снова дал торжественное
обещание. Собрание было весьма продолжительным, иначе оно не получилось бы
общим и не все сумели и успели бы выступить с заверениями в беззаветной
преданности. У Андрея Степановича закончились спички. Очень хотелось курить,
а спичек не было. Там, на собрании, в перерыве между двумя торжественными
обязательствами, Андрей Степанович у кого-то прикуривал и запамятовал
одолжить коробок. А сейчас страшно хотелось курить, но спичек не было.
Поднявшись на свою лестничную площадку, Андрей Степанович услышал за дверью
соседа шаги. Значит, Соломон Моисеевич не спал. Вообще странный какой-то
тип, невыясненный: поздороваешься, а он вздрагивает. В результате контузии,
ли? А может, вину свою осознает, переживает, опасается? Не зря ж
все-таки в газетах пишут про тех, которые в белых халатах. Не случайно. Вот
и
нынче на собрании предупреждали о космополитах, прнзывали к
бдительности. Честно сказать, лично он. Андрей Степанович, к Соломону
Моисеевичу ничего не имеет. Как-никак, товарищ был на фронте, орденоносец,
контуженный. Но с другой стороны, лично он, Андрей Степанович, честно
сказать, под нож к Соломону Моисеевичу не лег бы. Не то что не доверяет, а
все-таки... Кто их разберет, в итоге? Странная нация, непривычная.