"Принц-леопард (допереведенный вариант)" - читать интересную книгу автора (Хойт Элизабет)

Глава 8

Действительно, дурная манера – говорить, не подумав хорошенько. И Джордж поняла это, когда оба мужчины повернулись к ней в ужасе. Ну откуда она могла знать, что это какой-то страшный секрет? Она не представляла, что у кого-то могут быть такие же зеленые, как у Гарри, глаза. И вот они, пожалуйста – обе пары этих зеленых глаз буравят ее. Конечно, незнакомец гораздо выше, и черты лица у него совсем другие. Но кому придет в голову отрицать, что они братья, когда у них такие глаза! Ну, разве можно ее винить?

– Гарри? – незнакомец прервал эту немую сцену. – Гарри?

– Это Беннет Грэнвиль, госпожа, – Гарри пришел в себя первым, и лицо его стало бесстрастным. – Грэнвиль, это леди Джорджина Мейтленд.

– Госпожа, – вежливо поклонился мистер Грэнвиль, – большая честь для меня.

Она машинально сделала реверанс и ответила что-то подобающее.

– Да, Гарри… – произнес мистер Грэнвиль. Глаза его полыхнули огнем, выдавая волнение, но он тут же взял себя в руки. – Давно мы не виделись.

Джордж чуть не фыркнула. Еще пару лет практики, и он сможет скрывать эмоции не хуже Гарри.

– А знаешь точно, сколько?

– Сколько? – тревожно спросил мистер Грэнвиль.

– Восемнадцать лет.

Гарри перевел взгляд на овец, явно пытаясь переменить тему.

– Отравлены?

Казалось, мистер Грэнвиль где-то витал, но заставил себя вернуться к реальности:

– Боюсь, что да. Хочешь взглянуть? – и он полез обратно через забор.

О боже! Джордж подняла глаза к небесам. Судя по всему, они не заметили ее бестактности и собираются вести себя так, будто не было этих восемнадцати лет.

– Госпожа? – Гарри протянул руку, чтобы помочь ей перебраться через забор.

– Да, иду.

Он посмотрел на нее странным взглядом. Она взяла его за руку вместо того, чтобы просто опереться на нее. Гарри притянул ее к себе и посадил на камни. Джордж чуть не вскрикнула. Она почувствовала его руки прямо под грудью. Гарри бросил на нее предупреждающий взгляд.

Что он хочет сказать? Она вспыхнула.

Он перепрыгнул через ограждение и направился к мистеру Грэнвилю, оставив леди Джорджину одну. Ей пришлось спрыгивать самой. Мужчины изучали связку увядших растений.

– Срезаны не так давно, – сказал Гарри, потрогав пальцем, влажные стебли. – Скорее всего, их принесли сюда ночью. И снова болиголов.

– Снова? – удивленно поднял на него взгляд мистер Грэнвиль, сидевший на корточках перед ворохом травы.

– Да. Это продолжается уже несколько недель. Тебе что, ничего не сказали?

– Я только что из Лондона. Даже дома еще не был. А чьих это рук дело?

– Твой отец считает, что моих.

– Твоих? Но почему он… – мистер Грэнвиль осекся и вдруг засмеялся. – Значит, пришло время расплачиваться за грехи.

– Ты так думаешь?

Что происходит? Джордж переводила взгляд с одного на другого, пытаясь понять, о чем это они. Мистер Грэнвиль кивнул.

– Я поговорю с ним. Попробую убедить его, что стоит переключить внимание с твоей кандидатуры на кого-нибудь другого.

– Думаешь, он прислушается к тебе? – сказал Гарри с ухмылкой.

– Кто знает…

Они переглянулись. Несмотря на несхожую внешность, выражение лица у них было одно. Жесткое и упрямое.

– Пожалуйста, убедите его, мистер Грэнвиль, – сказала вдруг Джордж. – Он уже грозился арестовать Гарри.

Гарри метнул на Джордж сердитый взгляд, зато мистер Грэнвиль ответил ей очаровательной улыбкой.

– Я сделаю все, что в моих силах, госпожа. Ради Гарри.

Джордж поняла, что случайно назвала мистера Пая по имени. Тьфу ты! Она посмотрела на небо, и тут же первая капля дождя попала ей прямо на нос. Мистер Грэнвиль снова отвесил поклон.

– Приятно было познакомиться, леди Джорджина. Надеюсь увидеться с вами при более благоприятных обстоятельствах.

Гарри подошел к леди Джорджине и коснулся ее талии, будто хотел увести отсюда. Теперь ей показалось, что он сердится уже на мистера Грэнвиля.

– Я тоже, – ответила она и еще приветливее улыбнулась соседу.

– Рад был повидаться, Гарри, – сказал мистер Грэнвиль.

Гарри еле заметно кивнул.

Молодой человек секунду стоял в нерешительности, затем поспешно перелез через ограждение. Он вскочил на лошадь, эффектно описал полукруг, чтобы помахать рукой, и пустил лошадь галопом.

– Пижон, – пробурчал Гарри, Джордж вздохнула и повернулась к нему.

– И это все, что вы можете сказать после встречи с братом, которого не видели целых восемнадцать лет?

Он поднял брови и молча посмотрел на нее.

Она развела руками и решительно подошла к каменному забору. Но, не найдя удобного уступа, она в растерянности остановилась. Сильные руки обхватили ее сзади, и снова где-то под грудью. На этот раз она вскрикнула.

Гарри приподнял ее и прижал к своей груди.

– Он мне не брат, – прорычал он ей в ухо, и у Джордж побежали мурашки по шее и по всему телу.

Он резко посадил ее на камни. Она спрыгнула и зашагала к двуколке впереди него.

– Кем же он вам приходится?

Вместо того чтобы подать ей руку, он вновь обхватил ее за талию. Она уже начинала привыкать.

– Другом детства, госпожа, – ответил он, подсаживая ее.

Ей не хотелось, чтобы он отпускал руки.

– В детстве вы играли с Томасом и Беннетом Грэнвилями? – Она повернула к нему голову.

Капли дождя падали все чаще.

– Да, – ответил он и взял поводья.- Я ведь здесь вырос. Мы с Томасом ровесники, а Беннет на несколько лет нас младше.

Они выехали на дорогу, и Гарри пустил лошадь рысью.

– При этом вы не виделись с ними с тех пор, как уехали отсюда?

– Я ведь… Я ведь всего лишь сын лесника, – ответил он напряженно. – С чего нам видеться?

– А, понятно, – задумчиво продолжала она. – Вы были хорошими друзьями? Я имею в виду, вам нравились Томас и Беннет?

Дождь усиливался. Джордж завернулась в плащ, пытаясь спасти свое красивое платье.

Гарри посмотрел на нее так, будто глупее вопроса нельзя придумать.

– Мы были детьми, которые вместе росли. Не важно, нравились мы друг другу или нет.

Он какое-то время смотрел на дорогу и нехотя добавил:

– Надо сказать, я больше дружил с Беннетом, а не с Томасом, несмотря на разницу в возрасте. Томас уже тогда был амебой. Он не любил рыбалку, не искал приключений, избегал нормальных мальчишеских игр, будто боялся испачкать бархатный костюмчик.

– Поэтому вы не доверяете ему?

– Из-за того, что он берег костюмчик? Нет, госпожа. Вы слишком плохо обо мне думаете. Он всегда пытался добиться расположения отца. Вряд ли что-то сильно изменилось с тех пор. И раз уж Грэнвиль ненавидит меня… – он не договорил, а только развел руками.

Расположение отца. Обычно мальчик-первенец имел это в избытке. Как странно, что Томасу приходилось этого добиваться. Но самое интересное не это.

– Так, значит, вы дружили с Беннетом?

Капли дождя отскакивали от полей шляпы Гарри.

– Мы много играли вместе. А еще я ходил с ним на занятия, если учитель был в хорошем настроении и пускал меня. Грэнвиль об этом, конечно же, не знал.

Она удивленно подняла брови.

– Грэнвиль об этом не знал?

Гарри мрачно кивнул.

– Уже тогда он ненавидел меня. Сын лесника слишком много о себе возомнил. Но учитель недолюбливал своего работодателя и, обучая меня, брал своего рода реванш.

– Таким образом, вы научились читать и писать?

Гарри кивнул.

– Беннету это давалось легче, чем мне, хотя он был младше. Но зато я лучше считал. Да, мы действительно много времени проводили вместе.

– А что потом?

Он немного помолчал.

– Потом его отец высек моего отца. Мне тогда было двенадцать, а ему десять.

Джордж задумалась. Что ты испытываешь, теряя близкого человека, когда тебе всего двенадцать лет? Близкого человека, с которым ты каждый день играешь, дерешься. И тебе кажется, что так будет всегда. Наверное, это все равно, что потерять руку или глаз.

И как далеко можно зайти в стремлении все исправить?

Она содрогнулась и прогнала эти мысли. Они уже подъехали к реке, разделяющей земли Грэнвиля и Уолдсли. Лошадь перешла на шаг, и Гарри направил ее к броду. Дождь все усиливался, капли отскакивали от поверхности мутной реки. В глубоком месте образовался водоворот, и в нем крутилось что-то бесформенное.

– Гарри, – тихо сказала Джордж, едва коснувшись его руки, и кивнула в сторону водоворота.

Он выругался.

Лошадь перешла реку, Гарри вытащил на берег повозку и привязал поводья. Затем помог леди Джорджине спуститься и быстро пошел обратно к реке. Джордж последовала за ним и тут же утонула в грязи по щиколотку. Гарри застыл, и она поняла, почему. В водовороте крутилось тело мертвой овцы. От дождя шерсть шевелилась как живая, и выглядело это жутковато.

Джордж стало страшно.

– Почему ее не уносит течением?

– Она привязана, – ответил Гарри и указал на палку, торчащую из воды.

Тут она увидела, что от палки тянется веревка и исчезает в воде. Судя по всему, другой конец веревки обмотан вокруг шеи овцы.

– Кому могло это понадобиться?! Это какое-то безумие! – Джордж дрожала.

– Может, хотели сделать запруду, – сказал Гарри, снимая ботинки.

– Что вы собираетесь делать?

– Обрезать веревку, – ответил он, расстегивая сюртук. – Тогда тело пристанет к берегу ниже по реке, и какой-нибудь фермер вытащит его. По крайней мере, труп не отравит реку.

Гарри остался в сорочке, которая уже насквозь промокла. Достал из сапога нож и соскользнул в воду. У берега вода доходила ему до бедер, но когда он стал приближаться к водовороту, она поднялась уже до уровня груди. Обычно река была спокойной, но ливень заставил ее буквально кипеть.

– Осторожнее! – крикнула Джордж. Если он поскользнется, его смоет потоком. Он умеет плавать?!

Не оборачиваясь, он продолжал идти. Вот он уже достиг веревки. Вот пытается ее перерезать. Внезапно веревка сама отвязалась, и тело овцы понеслось по течению. Гарри стал пробираться сквозь ревущий поток обратно к берегу. Тут он все-таки оступился и исчез в воде с головой.

О господи! Сердце Джордж запрыгало в бешеном ритме. Она побежала к берегу, хотя и не знала, как может ему помочь. Но вот он вынырнул, весь мокрый, с налипшими на щеки волосами. Выбравшись на берег, он отжал на себе рубашку, ставшую прозрачной. Сквозь нее Джордж увидела темные волоски на его груди.

– Хотелось бы мне как-нибудь посмотреть на голого мужчину, – неожиданно сказала Джордж.

Гарри замер.

Потом надел сапоги и медленно выпрямился. Посмотрел ей в глаза. Он мог поклясться, что они горели страстью.

– Это приказ, госпожа? – его низкий голос был похож на урчание большого кота.

– Я… – О господи, да! Приказ! Ее второе «я» отчаянно желало, чтобы Гарри Пай снял с себя рубашку. Оно хотело видеть его плечи и мускулистый живот, его волосатую грудь. И еще, когда он снимет с себя все… Она просто не могла бороться с собой. Ее глаза опустились туда, куда настоящая леди никогда, ни при каких обстоятельствах не позволяет себе смотреть. Вода, как скульптор, вылепила мужское тело при помощи мокрых бриджей.

Джордж вдохнула полной грудью и уже открыла было, рот, чтобы ответить.

Но тут Гарри обернулся и снова выругался. На дороге показалась повозка, запряженная пони.

Принесла же кого-то нелегкая.

***

– Ну, не думаешь же, ты, что Гарри Пай действительно убивает овец на твоей земле? – это звучало как вопрос, но Беннет не спрашивал. Он утверждал.

Еще и двух минут не прошло, как мальчик вернулся, и вот он уже снова спорит с собственным отцом. И вечно он защищает этого Пая! Сайлас фыркнул.

– Я не думаю. Я знаю, что это его рук дело.

Беннет сердито плеснул себе виски и вопросительно посмотрел на отца.

Сайлас отрицательно покачал головой и откинулся на спинку стула, обтянутого кожей. Он сидел за письменным столом в своей любимой комнате. Это был кабинет настоящего мужчины. Высоко под потолком висели оленьи рога – охотничьи трофеи. Дальняя стена целиком отведена под большой темный камин, над которым висела картина, «Похищение сабинянок»[11].

На ней смуглые мужчины срывали одежды со светлокожих орущих девиц. Одного взгляда на картину бывает достаточно, чтобы его дружок стал большим и твердым.

– Он не отравитель! – Беннет уселся в кресло и забарабанил пальцами по деревянному подлокотнику.

Этот негодный мальчишка не на шутку разозлил его! Но даже в такой момент Сайлас не мог не гордиться им. Жаль, что не Беннет его законный наследник. У Томаса никогда не хватит духу спорить с отцом. Едва только Сайлас увидел новорожденного Беннета – орущего, красного, – на руках у матери-потаскухи, он сразу все понял. Он вглядывался в его личико, и внутренний голос шептал ему: вот он, единственный из всех его детей, кем он, Сайлас, будет гордиться. Он отнял ребенка и принес его в свой дом. Жена билась в истерике, но потом поняла, что он не изменит своего решения, и ей пришлось смириться. Возможно, кто-то еще помнит, что Беннет – его незаконный сын, рожденный женой лесника. Но кто осмелится говорить об этом?

Никто, пока Сайлас Грэнвиль здесь хозяин.

Беннет покачал головой.

– Если бы Гарри решил отомстить тебе, он сделал бы это по-другому. Он любит эту землю и людей, которые ее возделывают.

– Любит эту землю? – с сарказмом переспросил Сайлас. – Как он может ее любить? Она ему не принадлежит. Он ничтожный наемный служащий. Землей, которой он управляет, владеют другие люди.

– И все же фермеры приходят именно к нему со своими проблемами, разве нет? – вкрадчиво произнес Беннет, прищурив глаза. – Они спрашивают его мнения, следуют его советам. Даже твои фермеры обращаются к Гарри – по крайней мере, обращались до недавнего времени. Они никогда не пришли бы к тебе.

На левом виске Грэнвиля с болезненной частотой пульсировала вена.

– А почему они должны идти ко мне? Я не трактирщик, которому пьяные фермеры изливают душу.

– Тебе безразличны проблемы твоих людей, признай это, – медленно проговорил Беннет.- Тебе нужно от них лишь уважение и преданность.

Местные жители уважают его, он уверен в этом. Разве страх и уважение не одно и то же? Глупые, грязные земледельцы! Ищут защиты у такого же, как они, лишь потому, что он выбился в люди. Сайлас даже вспотел.

– Пай завидует тем, кто стоит выше его. Мечтает стать аристократом.

– Даже если бы он и завидовал, он не избрал бы такой метод, чтобы насолить тем, кто выше его, как ты выражаешься.

– Метод? – Сайлас ударил кулаком по столу. – Ты говоришь о нем так, будто он принц, а не простой управляющий. Он сын вора и шлюхи. И какой же еще метод он мог избрать, кроме как шастать всюду и травить овец?

– Сын шлюхи? – Беннет налил себе еще виски. Губы его были сжаты. Наверняка в Лондоне он так и живет: виски и женщины. – Если мать Гарри – моя мать – и стала шлюхой, то чья в том вина?

Сайлас взорвался:

– Что ты возомнил о себе? Почему позволяешь себе говорить со мной таким тоном? Я твой отец, не забывай об этом!

– Как будто можно забыть о том, что во мне течет твоя кровь, – Беннет хрипло засмеялся.

– Ты должен гордиться… – начал Сайлас.

Его сын ухмыльнулся и разом опустошил стакан. Сайлас вскочил.

– Да я спас тебя, понимаешь ты или нет! Если бы не я…

Беннет швырнул стакан в каминную решетку. Стакан разбился вдребезги, и его осколки на ковре замерцали в свете огня.

– Если бы не ты, у меня была бы мать, а не эта стерва, которая считала мое присутствие в доме оскорблением!

Сайлас в ярости скинул бумаги со стола на пол.

– Так вот что тебе нужно, мальчишка? Мамкина сиська?

Беннет побелел.

– Тебе этого не понять.

– Не понять? Да это ты не понимаешь, в чем разница между прозябанием в навозной куче и жизнью в благородном доме! Разница между вечно голодным босяком и аристократом, которому доступны все прелести жизни! И это благодаря мне ты имеешь все! Только благодаря мне!

Беннет отрицательно покачал головой и направился к выходу.

– Оставь Гарри в покое, – сказал он и хлопнул дверью.

Сайлас схватил единственный оставшийся на столе предмет – чернильницу, – чтобы бросить ее вслед за стаканом, но неожиданно замер. Он вдруг увидел, что рука его дрожит. Беннет, мальчик мой. Он сел в кресло.