"Александр Шаров. Загадка рукописи N 2 700" - читать интересную книгу автора

"Клоб реликтов", - именно с этим отмирающим "клоб" вместо "клуб",
выражение Лухова. Им он объединяет многочисленных знакомых, людей самых
различных специальностей - археологов, музыкантов, математиков, филологов,
физиков, даже цветоводов, проявляющих глубокий интерес к старине.

- Да, да... Реликт. Но совсем молодой человек. Талантливейший.
Превосходных душевных качеств, вы сами убедитесь, - многословно отозвался Иван
Иванович, принимая вопрос за формулу примирения.

Рысаков встретил нас чрезвычайно приветливо, а с Луховым даже облобызался.

В тонком и подвижном лице Олега Модестовича Рысакова поражали темные
блестящие глаза. И не своим особенным блеском, а тем, что с самого нашего
прихода они как бы вобрали в себя предмет, бережно прижимаемый к сердцу Иваном
Ивановичем.

Академик был молчалив.

Взяв предмет движением точным и экономным, он повернулся к окну и долго
разглядывал его. Уже направляясь к двери, сказал:

- Хм... Поглядим...

Миновав пустой коридор, мы очутились в длинной комнате с потолком, полом и
простенками из неяркого голубоватого пластика. В конце комнаты виднелась
полукруглая скамья со спинкой, и перед ней наклонная доска пульта со
множеством кнопок, лампочек и рычажков. В стене позади скамьи сверкали круглые
отверстия, что делало помещение похожим на кинозал.

Стена напротив двери была стеклянная - от пола до потолка - и выходила в
старый парк. Посреди комнаты виднелись тоже голубоватые и потому не сразу
различимые тонкие удлиненные конструкции: они представились скульптурами
абстракционистов, а потом как бы ожили и стали походить на акробатов с
протянутыми руками, замерших под куполом цирка.

Рысаков подошел к "акробатам", оказавшимся просто штативами из
серебристого металла. Рукопись No 700, закрепленная зажимами, повисла в
воздухе.

Академик положил руки на пульт. - Пальцы его заскользили по кнопкам и
рычажкам. Теперь он напоминал пианиста.

Было очень тихо.

Сдвинулись шторы на стеклянной стене, и помещение погрузилось в чернильную
темноту. На приборной доске звездами загорелись цветные сигнальные лампочки.
Невидимый источник белого света разредил темноту. Стало видно, как из стены
позади нас плавно и хищно выдвигаются тубусы со стеклянными линзами. Напротив
приборной доски раздвинулся светлый занавес, открывая экран.