"Александр Шарымов. Выборгский поход 1706 года (Историческая повесть из начальных лет Петербурга) " - читать интересную книгу автора

фельдмаршала. А самому ему дал два тайных пункта, чтоб следил за исполнением
фельдмаршалом царевых указов. Главное состояло в том, дабы заставить
фельдмаршала поскорее двинуться в поход на мятежников. Царь опасался иметь в
тылу неподавленный бунт - и потому велел Щепотеву расшевелить престарелого
Бориса Петровича. Я сказал, что, наблюдая за лицом фельдмаршала, пришел к
мысли, что он, может быть, вообще не любит сражений и пролития крови. Но
сержант только усмехнулся и ответил, что стоит посмотреть на это лицо, когда
Астрахань будет взята: тогда, мол, Шереметева еще придется удерживать, дабы
он не перевешал половину города. Причем, не от кровожадности, а от старания
показать свое усердие государю.
28 февраля. Сегодня на привале сержант Щепотев, раздобыв где-то бочонок
вина, распил его со своими друзьями, среди которых особым буйством отличался
драгун шереметевского выборного эскадрона Федька Исаев - кадет призыва 1703
года, давний знакомец сержанта, рыжий и грубый парень. Мы с ним поспорили по
какому-то пустяку. Он уставился на меня, злобно сказал: "Ну, смотри,
шведская выхухоль!" Пьяный Щепотев оттащил его, и они двинулись по лагерю,
причем Щепотев кричал во все горло, что он - царев уандер-офицер и что,
ежели захочет, то и самого фельдмаршала вмиг урезонит. А к вечеру начал
пускать ракеты, которые летали над лагерем в морозном небе и грозили поджечь
палатки. Фельдмаршал прислал особого гонца, чтобы урезонить Михайлу. Но тот
не угомонился, пока не уснул.
1 марта. До Черного Яра остался день пути.
Михайла Щепотев был сегодня в добродушном настроении. Он опять взял
меня к себе в телегу и долго рассказывал о своих приключениях и службах
прежних лет.
Оказывается, четыре года назад он строил по приказу царя Петра
бревенчатую дорогу в непроходимых карельских лесах. По ней переправили сушей
от Белого моря к Онежскому и Ладожскому озерам два малых фрегата: их
пользовали при взятии Нотеборга.
На следующий год Михайла осаждал Ниеншанц, стоял стражей на невском
взморье и первым сообщил царю, что к острову Рычерту пришла эскадра
шведского вице-адмирала Нуммерса. Потом - вместе с царем и князем
Александром - брал в плел два судна из эскадры Нуммерса. А перед самым
заложением Санкт-Питербурха (так московиты произносят имя своей новой
крепости на Неве) отправился по указу царя к верфи на реке Свири: там
заложили первые суда для флота московитов на Ост-зее, или Балтике. Осенью он
командовал одним из новопостроенных судов, что пришли к Питербурху и поныне
охраняют крепость и растущий на Неве город.
Михайла и позже бывал при деле. Осаждал Нарву, построив через реку
Нарову мост. Брал Дерпт. Был с царем и в Гродне, и у Воронежа, на
корабельных верфях. "И не смотри ты, что я, вроде, простой сержант, -
говорил он мне. - Это я не простой сержант. Это я - бомбардирской роты
сержант. Таким сержантом еще пять лет назад сам Александр Данилыч был.
Потому - кто такие у царя бомбардиры? Гвардия из гвардии! Лучшие сыны его,
опора трона! Вникни, Добрый!" "Добрый" - это он так называет меня: раз -
"Гудмар", значит - "гуд", значит, "Добрый".
2 марта. Армия достигла Черного Яра. Это второй после Астрахани оплот
мятежников. Но боя не последовало. Черноярцы вышли навстречу армии с
иконами, вынесли плаху и топор, прося у фельдмаршала милосердия. Шереметев
вошел в город, привел раскаявшихся мятежников к кресту и до указа оставил