"Дмитрий Шашурин. Где-то в Сибири, в архивных папках (Авт.сб. "Печорный день")" - читать интересную книгу автора

- А ну, давайте покороче, что нужно?
Посетитель кивнул и сказал:
- Мне шестьсот лет.
Вот тогда-то тот и пожалел, что нет оружия. С оружием бы тот сразу
доставил посетителя куда нужно. А я думаю, что комиссар доставил бы и без
оружия, вот еще почему я считаю, что тот не комиссар, а уполномоченный.
- Бузить пришли? - насупился уполномоченный.
- Хм. Бузить. Буза. Это выражение скоро исчезнет, забудут его. А слово
_дактилоскопия_ вам уже известно или оно еще не вошло в обиход?
Посетитель говорил тихо. Уполномоченный хотел и не решался разглядеть
его.
- Определение личности, что ли, по отпечаткам пальцев? - Тот даже не
ждал от себя, что вспомнит, и обрадовался, и забыл, что лучше всего
доставить бы посетителя куда следует, и не стал больше жалеть об оружии, а
взглянул в глаза посетителю, и хоть от коптилки и не хватало света -
разглядел и понял уполномоченный, что посетитель умен, что ничего он не
побоится, даже оружия, но и что его ни к чему бояться тоже.
- Опознание, - подтвердил посетитель. - По отпечаткам подушечек пальцев
человека легче опознать, чем по лицу, которое можно изменить гримом или
пластической операцией. Но вы еще не знаете, почему рисунки никогда не
повторяются, и нет на свете двух человек с одинаковыми узорами на
подушечках пальцев, и вряд ли узнаете в течение этого столетия.
- Кто я? Я?
- Вы тоже, все люди.
"А вы?" - хотел спросить уполномоченный, но вспомнил, как в
железнодорожном отделении ЧК попался один: тоже умно говорил, и стал опять
думать, что нужно бы доставить посетителя, или лучше ушел бы он сам. Мало
ли: вот говорили, что если не доставишь - тебя доставят.
Конечно, тот не был комиссаром, согласись, Марылька, комиссар бы не
трусил, не рассуждал как обыватель.
- Вы не беспокойтесь, я по делу, - посетитель как будто угадал сомнения
уполномоченного, - дактилоскопия тоже относится к делу, как и то, что мне
шестьсот лет.
Уполномоченный поежился оттого, что хотел не верить, а само собой
верилось, верилось и в дело, и в шестьсот лет.
Уполномоченный видел перед собой и слушал человека, который заслуживал
доверия. Не было в нем ничего такого, к чему можно бы было придраться или
бы вызывало раздражение. Открытость, готовность быть полезным, понятным и
к тому же терпеливость и бесстрашие - при всем желании уполномоченный не
мог отплатить такой же естественностью, и коробило уполномоченного до
сухости в глотке, до щипоты в глазах. Можно так говорить или лучше "до
щипания"?
- Конкретно будете излагать? - спросил уполномоченный; сознавая, что
опять получается грубо, неуместно официально и с угрозой.
Посетитель с готовностью придвинулся к столу, выбрал листок бумаги,
чистый с обеих сторон, и, потерев большими пальцами подушечку для
штемпелей и печатей, притиснул их затем к этому листку.
- Вот, пожалуйста, конкретно, - несколько любуясь даже сделанными
оттисками, улыбнулся он уполномоченному.
Тот... Тому... У того сразу воскресли все подозрения, и особенно насчет