"Дмитрий Шашурин. Самородок, люди и лошади (Авт.сб. "Печорный день")" - читать интересную книгу автора

и чувствует Петр Викторович себя на равных с мирозданием.
Зато Жорка с женой, как и предчувствовал Петр Викторович, подкинули ему
настоящее продолжение. Вот что произошло, по их словам. Безутешный,
обманутый в своих ожиданиях Мишка Лещеев хоть и женился, а все еще таил
чувства и жаждал мести. Но виду никакого до поры своей не подавал и потом,
когда продырявил Жоркину лодку, тоже не подал виду. Больше же, как ему,
такое никому не сделать - лодка продырявлена снизу, дважды, может быть, с
интервалом в несколько дней - времени ему хватало - Жорка с женой отдыхали
на Алтае. У него, у Мишки, и акваланг и гидрокостюм. Поднырнул раз -
сделал дырку, лодка затонула, но ему все мало, Мишке Лещееву, через
несколько дней заныривает повторно, приподнимает лодку и опять снизу вверх
делает вторую дырку. Никто, разумеется, не видел, а больше заподозрить
некого. Главное, отверстия непонятно чем, каким инструментом, что по
форме, что по характеру, выглядят - словно снизу из воды сквозь дно
проталкивали раскаленную болванку неправильной формы, через каждое
отверстие особую болванку, совершенно по рисунку непохожи отверстия, одно
одинаково - по периметру отверстий вытянулись металлические волоски или
щетинки, стоят дыбом, как их расплавляла и толкала вверх болванка, так и
застыли в воде. В одном пучке застряло всякого речного мусора, второй
почище, поэтому они и считают: был интервал. Нет, никаким специалистам по
металлообработке да и вообще никому ощетиненных дырок не показывали, так
как любой специалист, неспециалист посоветовал бы обратиться к Мишке
Лещееву, как самому большому знатоку в этом деле - начальнику сверлильного
участка. Жорка сам вытащил лодку на берег, перевернул и наклепал на дырки
заплатки, на случай же повторения Мишкиного злодейства они напеременку с
женой устраивают внеочередные набеги к лодочным гаражам по будним дням и в
разное время, а уезжают лишь тогда, когда, как вот сейчас, Мишка Лещеев в
командировке.
Петр Викторович удивлялся и восхищался тому, как буквально на глазах
крепла и даже освещалась внутренним светом связь двух совершенно
неподходящих друг другу партнеров в браке только оттого, что существует
человек, которого они, по их мнению, обездолили и подозревают в жгучем
желании бесконечно мстить им. Разве можно рассказать этим людям,
сотворившим себе фантастический мир, о более правдоподобной причине
появления отверстий в днище лодки, о самораскупоривании самородка, о
возможном месторождении антигравитационных тел? Даже если они не поверят,
их иллюзорное счастье рухнет от малейшего сомнения, а так с годами все,
даже самые причудливые и воздушные извивы миража счастья покроются
окостеневшим панцирем семейного быта, и это счастье можно будет не только
пробовать на зуб, но лупить по нему кувалдой. Вот только тогда наступит
пора для открытий и самородков.
Они обещали писать Петру Викторовичу, они ему пишут, ведь Петр
Викторович, выслушав их исповедь, стал вторым, не менее важным, чем сам
Мишка Лещеев, залогом их счастья. Как ни парадоксально, кроме горечи, есть
здесь для Петра Викторовича и что-то радостное. Не оттого, что он не
нарушил их самодовольства, а оттого, что не предал гласности свою историю
в недозревшем виде. Со временем Петр Викторович укрепился в этом мнении и
знает, чего ему не хватает для ее завершения - замыкающей фабулы о тех
хитрецах на пикнике, а такая фабула обязательно должна появиться, неужто
на этот раз поскупится мироздание: одаривало, одаривало, теперь же вдруг