"Дмитрий Шашурин. Неоконченная повесть о лесных ягодах (Авт.сб. "Печорный день")" - читать интересную книгу автора

К Иванычу-Догадычу-Ирисычу все ездили в четвертом вагоне, который
останавливался как раз у сходов с платформы, там же начиналась и тропинка
к садовым участкам. Не обнаружу Ирку в четвертом вагоне, пройду в
хвостовой, и наверняка она окажется где-нибудь там, или я увижу ее на
тропинке, когда буду уезжать в хвостовом вагоне. Но никаких сложных
розысков не потребовалось - Ирка была там, где и надлежало ей быть, в
четвертом вагоне. Сидела на третьей скамейке от дверей, лупила глазищи в
окно, а над головой у нее висела знакомая дырчатая сумка со знакомым
термосом. Наша семейная сумка, с нашим семейным термосом и газетными
свертками - передача для меня.
Значит, передышки не будет, значит, с первых же дочкиных слов Жасминыча
хватит догадка, и он начнет действовать. Как? Телефона на участке нет,
машины, мотоцикла - тоже. Теперь вычислим затраты времени противной
стороны: Ирке пешком до участка - двадцать минут, на разговор с
прояснением, осенением и догадыванием - три, на спешные сборы с
переобуванием - семь и с поспехом до платформы - еще пятнадцать. И сразу
же может начаться аврал. Сорок пять минут до тревоги. Сорок пять минут на
заметание следов.
Сорок пять минут. Из них - семнадцать на электричке до Конечной. Раньше
слезать - слишком большой риск - никакого транспорта, а пешком скоро не
скроешься. Остается двадцать восемь минут. Часы около сердца заработали,
как по наковальне: гук-гук, бах-бах! Двадцать восемь минут, чтобы,
во-первых, сменить одежду, во-вторых... И неизвестно, что во-вторых.
Конечно, бежать, скрываться, чтобы они не нашли меня ни за что! Видал, уже
Они с большой буквы. Я же Дичь, Они охотники. Мое дело - бежать,
хорониться, их - распутывать следы и за шкирку: стой! Что там у них сейчас
делается, что будет делаться дальше, я узнаю, если попадусь, а нет, так
ничего и никогда - отрезана прошлая жизнь. Попал я в переделку. Ну а,
допустим, не бегать, пойти и начистоту, как есть. Где доказательства? Кто
поверит, неделю назад я сам бы не поверил хоть кому. Я же сейчас всем
никто. Где тот мудрец-долготерпец, чтобы вникать всерьез?
Нету у меня другого выхода, как бежать по воровскому способу. Ничего
для меня нет противней, как делать что-либо не по-настоящему, а
шаляй-валяй, на соплях. Если взялся, сделаю со знаком качества. Взялся
бежать, скрываться, так чтобы убежать и скрыться. А вот, когда найду
ягоды, тогда любого заставлю допереть до истины.
Конечная. Еще двадцать восемь минут. Гук-гук! Спокойно.
По-профессиональному все делается спокойно. Выхожу со всеми, не выделяясь.
Та электричка, на которой я вроде бы уехал в Город, прибудет через
тридцать четыре минуты. Вернее всего, меня будут встречать там, но и здесь
спокойно нужно принимать меры. Иду со всеми. Идем мимо промтоварной
палатки Конечного торга, около которой выстроилась очередь. Давали
свитера: один из них покачивался на плечиках, прицепленных к козырьку
палатки, и от него даже падали блики - оранжевые и малиновые, такие яркие
были краски узоров, может быть, те самые краски, которыми разрисовывают
дорожные знаки, и они вспыхивают в темноте от света фар. К очереди
сворачивали и некоторые сошедшие со мной с электрички. Что, если я
отоварюсь незаметно, мимоходом. На себя - свитер, пиджак - в сторону,
кепку я уже давно сунул в карман. Очередь на четверть часа, а у меня в
запасе еще двадцать шесть минут. Бах-бах! А вдруг? Спокойно, спокойно,