"Миротворцы" - читать интересную книгу автора (Первушин Антон Иванович)

Глава вторая. Переговоры

Пошёл дождь, и Вячеслав Панков, более известный под кличкой Сурок, включил дворни-ки. В свете фар трава и листья на деревьях масляно заблестели под потоками льющей с не-ба, но неразличимой в сумраке воды.

– Что-то долго они, – обронил Зимагор, более известный под именем Эдуарда Симаки-на.

Глядя в приоткрытое слева окно, Зимагор задумчиво размял в пальцах дешёвую папиро-су, чиркнул коллекционной зажигалкой "Зиппо" и всё с тем же задумчивым выражением на одутловатом лице закурил. Едкий противный дым наполнил салон, не спасал даже конди-ционер, и Сурок, всегда с особым тщанием следивший за своим здоровьем, а потому не употреблявший ни одного из существующих наркотических средств, включая кофе, помор-щился, отвернулся в сторону, однако по данному поводу ничего не сказал. Хотя окажись на месте Зимагора Женька-Крюк или, скажем, Вовчик-Ёрш – любой из службы безопасности – и поступи этот любой подобным образом, не избежать бы ему суровой от Сурка отповеди и штрафа в размере положенного Лысым двухнедельного пая. Но в том-то и дело, что Зимагор – это Зимагор, шеф и олицетворение службы безопасности как таковой, а Сурок – лишь его протеже, правая рука и не более того. При такой диспозиции не слишком-то отповедуешь – приходится вздыхать и смирять гордыню.

– Долго, – повторил Зимагор, выбрасывая оставшийся от папиросы бумажный мунд-штук в окно под дождь. – Не нравится мне это, – объявил он наконец, но таким тоном, будто и сам ещё сомневается в этом личном своём заключении.

Сурок легкомысленно пожал плечами. "В конце концов, не одни же мы здесь, – подумал он, разглядывая два автомобиля: "БМВ" и "мерседес", стоявшие справа в двадцати шагах с включенными фарами. – Не одни мы ждём".

На "БМВ" приехал Клёст. Приехал первым, три с половиной часа назад. Как и было уго-ворено, с ним были только двое: водила и личный телохранитель. Клёст вылез из машины – прямой и сухой, как палка – и потешной дёрганой походкой направился к дожидавшимся его "миротворцам".

– Ну что, мужики? – спросил весело. – Служба идет?

– Так точно, – в тон ему отвечал Зимагор.

Они обменялись рукопожатиями, и Зимагор сделал широкий приглашающий жест в сто-рону синего вольво, где и должны были по замыслу проходить переговоры.

– Надеюсь, ушек электронных там нет? – поинтересовался Клёст всё в той же шутли-вой манере. – А то знаю я Лысого: ему "клопа" засадить, что два пальца. Кандидат, как-никак, технических наук.

– Мы службу знаем, – чуть помедлив (поспешность в ответе могла быть неправильно истолкована), сказал Зимагор. – Нам приказано: никаких "клопов" – значит, никаких "клопов".

– Смотрите, – ухмыляясь, Клёст погрозил ему пальцем. – Со мной шутки плохи.

– Какие уж тут шутки… – вздохнул Зимагор неопределенно.

В самом деле, какие могут быть шутки с человеком, контролирующим как минимум треть теневой промышленности Ветрогорска, вором в законе, коронованном ещё при Леониде Ильи-че, с этим умным и беспощадным рецидивистом, ничего и никогда не прощающим? За "электронные ушки" в подготовленном к переговорам "вольво", буде такие там обнаружат-ся, можно и своих собственных ушек лишиться. Вместе с головой. Поэтому Зимагор говорил чистейшую правду, когда заверял Клеста, что никаких подслушивающих устройств в автомобиле нет. Хотел поначалу "клопа" одного подсадить в укромное место, да опомнился – вред один от гэбэшных привычек!

Через пять минут на "мерседесе" подъехал Шик. Вальяжно дождался, когда водитель откроет ему дверцу, вальяжно вылез, вальяжно пошёл навстречу. Во всём: и по облику, и в по-вадках – являл он собой совершеннейшего антипода Клесту. Поднявшийся с низов, от просто-го автослесаря до главы мощнейшей группировки, жирующей на дани с Южного шоссе, главной транспортной артерии города, Шик всячески (и поведением в том числе) подчеркивал свою ны-нешнюю значимость, свою нынешнюю принадлежность к сильным мира сего, любил демонст-рировать свою новорусскую гордость и независимость. И с ним тоже надо было держать ухо востро.

Руки Шик Зимагору не подал. С какой стати?

– Здравствуйте, Анатолий Владимирович, – несмотря на это, радушно приветствовал его Зимагор.

Шик неразборчиво и с откровенным презрением что-то буркнул в ответ.

– Вас уже ждут, Анатолий Владимирович.

– Будет, – загадочно обронил Шик, после чего направился к "вольво".

Всё это время Сурок рассудительно помалкивал и широко улыбался своей дежурной улыбкой, которую сам называл "американской пастью". Когда же двое воротил тенево-го бизнеса уединились наконец в синем "вольво", он согнал эту нелепую улыбку с лица и спросил закуривающего очередную папиросу Зимагора:

– Ну как ты считаешь, Борисыч, выгорит дельце? Договорятся они?

– Договорятся, – Зимагор спрятал зажигалку. – Куда денутся с подводной лодки…

А заварился сыр-бор ещё раньше, точнее – неделю назад, когда одна из бригад Шика остановила на Южном караван с сырьем и полуфабрикатами для подпольных заводов Клеста. До того интересы этих двух бизнесменов не пересекались, поскольку Шик, хотя и был самоуве-рен не по годам, на рожон лез только в крайних случаях. Видно, потому его до сих пор и терпели. Однако претензии людей, подобных Шику, имеют свойство возрастать со временем в геометрической прогрессии, и в какой-то момент чутьё этому "новороссу" изменило, и он убрал из своих правил по сбору дани с Южного шоссе какие-либо исключения.

Дальнобойщики Клеста, привыкшие к уважению их нелегкого во всех смыслах труда, не-адекватно восприняли попытку одной из бригад Шика поиметь с них пошлину. Выразилось это в кулачной разборке с применением пружинных ножей и монтировок. Исход случился бы не в пользу парней Шика, если бы самый ушлый из них не догадался использовать в качест-ве последнего аргумента спрятанный под мышкой "макаров". Дальнобойщики отступили, поте-ряв двоих ранеными; поставка была сорвана, о чем немедленно доложили Клесту.

Клёст взъярился и потребовал головы Шика. Причём, немедленно. Но оказалось, что это не так-то просто. "Торпеды" Клеста, собранные на скорую руку, получили вполне достойный отпор, хотя и сумели в силу привычки нанести некоторый урон монолитным рядам противника.

Запахло порохом. Запахло большой войной.

Недоразумения-инциденты в криминальном мире Ветрогорска случались всегда. Как же нам без недоразумений? Но чтобы вот так – прямая конфронтация, о том не помнили и старо-жилы. И что теперь? Война между двумя крупнейшими группировками грозит войной тотальной – всех со всеми. Война тотальная неизбежно перерастет в беспредел, а беспредела никому из глав представленных в городе групп и диаспор не хотелось: ездили, бывало, на помощь землякам в города покрупнее и постоличнее – рассказывали потом страшные вещи. Потому авторитеты собрались и порешили: надо кончить дело миром; кто будет возражать – на "стрелку" его, пусть попробует одновременно со всеми повоевать.

Когда Клёст и Шик узнали о принятом решении, гонору у них заметно поубавилось, и ми-литаристские планы пришлось похоронить, потому как себе дороже. Но и миротворче-ский процесс затягивать было нельзя в связи с общей напряженностью момента. Требовалось провести переговоры на самом высоком уровне с безусловными гарантиями для представителей обоих сторон. По-свойски уладить конфликт. Можно было бы, конечно, с этой целью вызвать из Москвы какого-нибудь уважаемого и независимого авторитета, но по-ка тот приедет, пока разберется в обстановке, да и выносить сор из избы у нас, в Ветрогорске, не принято. Вот и решили – пусть кто-нибудь из наших, из местных, выступит посредником. Такой, чтобы и Закон знал, и чтобы не был общими проектами повязан ни с Клестом, ни с Ши-ком.

И такой человек быстро отыскался. Звали его Герасим Николаевич Стрельцов, однако в криминальных кругах он был более известен под псевдонимом "Лысый Гера".

Лысый Гера был восходящей звездой потаённого мира Ветрогорска, гангстером совер-шенно новой формации, мафиози XXI века. Молодой (тридцать семь лет – разве воз-раст?), дьявольски предприимчивый, Гера возник на горизонте всего два года назад и как бы ниоткуда: вот жил себе добропорядочный, законопослушный гражданин, кандидат технических наук на сотню измельчавших косых в месяц, а вот уже – преуспевающий делец, глава новой, но быстро набирающей обороты коммерческой организации, владелец трёхэтажного дома в престижной Усановке, хозяин яхты, парка автомобилей, счёта в швейцарском банке. При этом никто из "старших товарищей" от блюдения своих собственных коммерческих интересов ему по лысине не настучал, поскольку занимался Гера делом для всех совершенно новым и неосво-енным, а именно – продажей научных идей и технических патентов.

Дела свои он проворачивал на грани законности, а то и за её гранью. Ведь на большин-стве светлых научных идей ещё не просох гриф секретности и при правильной постановке си-деть бы Лысому на параше лет семь согласно статье двести восемьдесят третьей, пункт вто-рой, нового Уголовного Кодекса. Гера это отлично понимал и целку из себя не строил. Да и во-обще, вписался в криминальные структуры с ходу, играючи. Потому как будучи человеком ум-ным и в достаточной степени дальновидным, воровской Закон со тщанием изучил и в меру сил соблюдал (тем более что тот за последнее время претерпел ряд весьма существенных изменений), по фене ботал (ему-то, Лысому, вполне прилично владеющему английским, род-ную русскую феню освоить – плёвое дело), на подарки уважаемым людям не скупился, в ус-лугах не отказывал, чужих территорий не домогался, на рожон не лез. "Правильный, хотя и партак", – охарактеризовал его по случаю сам Клёст, обычно скуповатый на комплименты.

Короче, более подходящей кандидатуры на роль посредника-миротворца было не сыс-кать. Да и Лысый Гера легко в этом качестве выступить согласился, понимая, что удачный (не-избежно удачный!) исход переговоров в значительной степени поспособствует укреплению и его собственного авторитета.

И вот теперь как итог – двое: Зимагор и Сурок, высшие офицеры личной службы безо-пасности Лысого Геры, сидели в окружённом ночным лесом автомобиле, дожидаясь оконча-ния переговоров.

И всё было бы путём, да только переговоры почему-то затягивались.

Зимагор взглянул на циферблат. Так! Четыре часа уже договариваются. Не слишком ли для столь занятых господ?

– Долго, – в который раз повторил Зимагор.

Потом отворотился от окна, вытянул руку и ткнул пальцем в кнопку включения маленько-го телевизионного приёмника. Пощелкал, переключая каналы. По Первому Государственному показывали какое-то шоу – из тех, где крутится рулетка и задаются глупые вопросы; по рос-сийскому исполнялось нечто в стиле рок; по местному коммерческому каналу шёл фильм непритязательный боевик, один из многих, снятых на излете Перестройки, о борьбе неподкуп-ного оперуполномоченного с мафией и продажным прокурором. По всему, дело в фильме шло к развязке, потому что в кадре как раз появился "крестный отец", легко вычисляемый по мохна-тым бровям, жестким складкам у рта и патологически злобному взгляду. "Крестный" направ-лялся к синему "вольво", почти такому же, в котором беседовали сейчас настоящие "отцы" Ветрогорска. Но сесть в машину он не успел. Мимо пролетел, виляя, полуразбитый "москвич", и, высунувшись из него по пояс, белокурый уполномоченный всадил в "отца" одну за другой шесть пуль из длинноствольного пистолета неизвестной Зимагору марки. Телохранители с не-которым запаздыванием открыли ответный огонь, из "москвича" посыпались осколки послед-них стекол, а Зимагор резко выключил телевизор.

Потом ещё с минуту посидел молча, глядя перед собой, принимая решение.

– Сходи туда и посмотри, – наконец приказал Зимагор.

Сурку очень не хотелось вылезать под дождь, да и светиться лишний раз пред очами столь зловещих фигур от криминала высшей пробы тоже особенного желания не было. Но если Зимагор приказал – значит, надо идти. За это тебе и деньги платят…

Вздохнув, Сурок открыл дверцу со своей стороны и вылез в сумрак, ступил лакирован-ными туфлями в натекшую прямо под дверцей лужу, мысленно чертыхнулся и захлюпал в сто-рону "вольво". Зимагор чиркнул зажигалкой, внимательно наблюдая за ним из тёплого сухого салона.

Промурлыкал мобильный телефон. Зимагор подключился:

– Симакин у аппарата.

– Хэллоу, парни! – молодой нагловато-весёлый голос. – Мы от Шика. Что у вас за суе-та?

Зимагор скривился, словно лимон укусил ("Будут тут ещё всякие сосунки выяснять отно-шения!"), но ответил:

– Послал гонца проверить, всё ли в порядке.

– Ну и как?

– Жду, когда вернётся.

– Смотри, без выкрутасов!

Зимагор сжал пальцы свободной левой руки в кулак так, что побелели костяшки. В такие секунды его охватывало сильное, почти непреодолимое желание рвать и метать, стрелять и взрывать: уж очень доставала его нарочито вызывающая манера накаченных молодцев лиш-ний раз продемонстрировать своё превосходство. Ладно Шик – он, как не крути, фигура, а эти-то… дрянь дешёвая, молокососы. В будущность свою майором госбезопасности Эдуард Сима-кин вербовал таких и перевербовывал, а если требовалось, то и оправлял на нары – пачка-ми… фарцу эту… "Да какая из них фарца, – спохватился Зимагор. – Ни один порядочный фарцовщик с ними бы и посрать рядом не сел. Быдло зарвавшееся!".

Вообще же, Зимагор, несмотря на пёстрый букет ощущений, которые он испытывал при контактах с представителями конкурирующих группировок, не принадлежал к числу людей, с ностальгией вспоминающих прошлые времена и жаждущих возвращения обкомов и райкомов во всей их номенклатурной красе. Но и сегодняшняя расстановка мест слагаемых его не слиш-ком удовлетворяла. Не нравилось ему, что какие-то мальчишки, бывшие хулиганы-двоечники, которых лет семь назад и в ПТУ бы не взяли, постояльцы детской комнаты милиции, дешевые шестёрки дворовых паханов, вылезают сегодня на первые роли, изображают крутых и качают права, и что самое смешное – все им уступают, все их боятся. Не было в этом справедливо-сти, не видел даже намека на неё Зимагор, хоть тресни. А потому бесился. Но всегда вовремя себя останавливал, вспоминая, кто он и где он.

Наверное, из него получился бы неплохой террорист-одиночка, однако Зимагор был че-ловеком уже немолодым и семейным – не до роскоши бегать по дворам с самодельной "ад-ской машинкой". К тому же, Лысый Гера в плане личных симпатий Зимагора вполне устаивал: умный, интеллигентный, добившийся всего, что имеет, своими собственными руками. Якшается с ворами? Так теперь жизнь такая пошла… Да что "теперь" – старые хозяева разве лучше бы-ли? Тоже вор на воре и вором же… Продаёт секреты? Да их теперь только ленивый не продаёт. Откроешь любую газету – волосы дыбом! А от Гериной деятельности хоть прибыль государ-ству какая никакая есть: известно, что у предприимчивого бизнесмена Стрельцова с налоговой инспекцией всё тип-топ, и даже как-то без взяток обошёлся.

Так что собственный статус-кво Зимагора на сегодняшний день вполне устраивал и во многом нравился. За исключением таких вот малоприятных для всякого уважающего себя взрослого мужика минут.

Успокоив себя таким образом (а приходилось это делать в последнее время всё чаще и чаще), Зимагор сказал в трубку:

– Сами знаем – грамотные, – и сложил радиотелефон.

Вернулся Сурок. Прошлепал по лужам, но забираться в салон не стал, а просунул голову в приоткрытое окно. Волосы его были спутаны и мокры. А лицо было серым и застыв-шим. Зимагор понял: что-то произошло. Что-то экстраординарное.

– Что?!

Сурок сглотнул, помолчал, словно не решаясь произнести приготовленные слова вслух, и когда Зимагор уже собирался отвесить ему плюху, чтобы привести в чувство и выяс-нить наконец что же случилось, Сурок, заикаясь и тряся головой, выдавил:

– Они… там… оба…

– "Оба"? Что "оба"?! Да говори же, блядь!

Вместо ответа Сурок поднял правую руку и чиркнул себя вытянутым указательным паль-цем по горлу.

Зимагор одним махом вылетел из машины, оттолкнул Сурка и под требовательный сиг-нал мобильного телефона устремился к "вольво".

Сурок не ошибся. Да и как он мог ошибиться? Не слепой. Впрочем, и слепой не ошибся бы.

Оба: и Клёст и Шик, два лидера крупнейших группировок города Ветрогорска, – были мертвы. И видимо, мертвы уже долго. Часа два-три.

Зимагор приоткрыл дверцу "вольво" и тут же снова её захлопнул. Все было ясно. Крови в салоне хватило бы на небольшую скотобойню.

– Ну… что… теперь?.. – пыхтя, как паровоз, спросил нагнавший его Сурок.

– Теперь точно капец, – произнес Зимагор медленно, потом полез в карман за радио-телефоном.

Лысый Гера, как и следовало ожидать, был в ярости.

– Приехали, значит, работнички? – ничего хорошего не предвещавшим тоном начал он, едва завидев Сурка с Зимагором на пороге.

Как и всегда, пребывая в редком для него и столь аффективном состоянии духа, Лысый Гера не мог усидеть на месте, а метался по кабинету от стены к стене, от книжного шкафа к окну, от письменного стола к огромной и очень точной карте Ветрогорска, не раз сослужившей добрую службу и самому Гере, и его подчиненным. Знаменитая лысина Геры блестела под светом ламп, как надраенная, и это тоже являлось плохим признаком.

– Итак, рассмотрим вопрос, – продолжал Гера. – Идут, значит, переговоры. Солидные серьезные люди решили встретиться и заключить серьезное соглашение. Я, значит, выступаю гарантом безопасности для обоих высоких сторон. Я, значит, выступаю гарантом переговоров. Я, значит, несу ответственность, чтобы переговоры прошли, как переговорам пройти полагает-ся. Без стрельбы и рукоприкладства прошли. Мне, значит, доверяют, меня ценят. Я, зна-чит, оправдываю доверие. Потом, значит, я передаю это дело в руки своей службы безопасно-сти. И не кому-нибудь, а самому Эдуарду, значит, Симакину, подполковнику КГБ, проверенно-му, опытнейшему бойцу. Не доверять ему – значит, не доверять себе. И что же я получаю в результате? Что?! Я, значит, получаю в результате парочку трупов от обоих высоких сторон. Мне больше не доверяют, на меня вешают всех собак, меня припирают к стенке. Вы что, войны хотите?! – рявкнул он на остолбеневших подчинённых. Так нас же первыми и перестреляют!

Гера перевёл дыхание.

– Уволить бы вас, – с неожиданной тоской сказал он. – Без выходного пособия. Обоих. Чтобы, значит, жили на одну зарплату.

– Подождите, шеф, – рискнул высказаться Зимагор. – Может быть, не всё так фаталь-но…

Гера резко на пятках повернулся к нему. Подступил вплотную. Казалось, схватит сейчас за отвороты пиджака, пригнёт, ударит с хрустом коленом по лицу. Но ничего этого делать Гера не стал, а, выдержав драматическую паузу, махнул рукой и отступил.

Зимагор был старше Лысого Геры на восемнадцать без малого лет (собственно, он ему в отцы годился), но сейчас, глядя на них со стороны, нельзя было сказать, кто же старше – тот или этот – так осунулся и постарел Гера. Сурка и без того подергивало, а теперь, когда он уви-дел эту страшную метаморфозу и осознал её значение для себя лично, тут-то его затрясло по-настоящему. Он поспешил спрятать руки за спину.

– Полчаса назад, – устало сказал Лысый Гера, – звонил Сам… – он не уточнил, кто именно Сам, но сделал жест, понятный без комментариев: пошевелил пальцами поднятой ру-ки, и, конечно, имелся в виду отнюдь не Мэр с Президентом. – Война между группировками Клеста и Шика может начаться с минуты на минуту. Кто ещё ввяжется в бойню, одному богу известно. Нам предложено разобраться с этим делом и предотвратить конфликт. На всё про всё нам выделено трое суток. Если в течении этих дней мы не найдём убийц, нам – всем нам! – назначат "стрелку" и тогда… Вам ясно?

– Ясно, шеф, – Зимагор кивнул.

Гера обошёл стол и уселся в кресло. Вытащил платок, промокнул лысину. Похлопал се-бя по карманам в поисках сигарет, но, вспомнив, видно, что уже год, как завязал, протянул руку через стол:

– Эдуард Борисович, нельзя ли папироску?

Зимагор несколько растерялся, но тон, с каким Лысый Гера произнес это сакраменталь-ное: "Нельзя ли папироску?", ему в общем понравился: кажется, шеф приходит в себя. Он протянул Гере пачку. Стрельцов твёрдыми пальцами вытащил папиросу и помахал ею в воздухе, показывая Зимагору, чтобы тот добавил ещё и огня.

– Так, – сказал Лысый Гера, затягиваясь. – Значит, поехали.

– Поехали, шеф, – согласился Зимагор почти радостно: теперь можно работать.

– Ты, Эдуард Борисович, поднимаешь экспертов. Буди обоих: и дядю Ваню, и Юрика – пусть едут на место, осмотрят машину, тела, пока есть ещё время.

– К-хм…

– Только не говори мне, что машину уже увели.

– Нет, шеф. Они хоть и вели себя, как припадочные, но дело знают дождутся.

– А в чем тогда проблема?

– Юрка вчера утром уехал. В Набережные. Тёща у него там… представилась.

– Почему меня не поставили в извест… – начал было Лысый Гена, но хлопнул по столу ладонью, останавливая самого себя. – Ладно, ладно, ладно! Не время сейчас… Бе-решь, значит, дядю Ваню и дуешь прямо в Угодья. Пускай сделает заключение по полной про-грамме: время смерти, причина, положение тел, пусть поищет следы. Нам пригодится лю-бая зацепка. И сам там посмотри. Сам – понял?

– Так точно!

– Теперь, значит, ты, Вячеслав. Твоё дело – сыщики. Кто у нас сейчас на ставке?

– Пирогов и Улитин.

– Вот, поднимай обоих, инструктируй, отчёт дяди Вани им в зубы и вперёд. Пусть хоть из-под земли достанут эту суку! Вопросы?

– Вопросов нет, – сказал за обоих Зимагор.

– И помните, – добавил Лысый Гера им как напутствие, – у нас трое суток. И ни секун-ды больше!

Иван Прохорович Терешков (между своими – дядя Ваня) был человеком старой закалки, то есть от халтуры никогда не отказывался. А в силу специфики своей основной профессии не привык выбирать, в какое время суток и в какую погоду за выполнение этой самой халтуры браться.

Тридцать лет и восемь месяцев Иван Прохорович проработал экспертом-криминалистом городского управления внутренних дел. Платили там немного, как, впрочем, и везде на гос-бюджетных должностях, и многие (большинство!) с тем мирились. Однако не таков был Иван Прохорович.

Имел он одну пагубную страсть, а именно – являлся заядлым филателистом. А удо-вольствие это, как скоро выясняет для себя каждый, собравший почтовых марок на средних размеров кляссер, весьма дорогостоящее. Разорительное занятие. И требующее как минимум одного левого приработка. Новые времена в лучшую сторону финансовое положение дяди Ва-ни не изменили: деньги обесценивались, стоимость марок, наоборот, непомерно выросла, а всё вместе это опускало зарплату на какой-то совершенно низменный уровень. В связи с чем про-цент времени, которое дядя Ваня тратил на "предпринимательскую" деятельность, по отноше-нию к общему количеству рабочего времени заметно вырос.

На Лысого Геру Иван Прохорович работал уже больше года. Консультации и мелкие ус-луги: идентифицировать отпечатки, дать заключение по пеплу, грязи, пепси-коле, мясу (в том числе и человеческому) – дядя Ваня был специалистом широкого профиля. Однако с на-столько крупным делом на этой весьма интересной службе дядя Ваня сталкивался впервые. А то, что дело крупное, он понимал – куда ж деваться? И понимал, что от его первого взгляда на предмет обсуждения зависит очень многое, а вернее – всё. Потому что указанным предме-том сегодня были не окурки с губной помадой и не гипсовые слепки с отпечатками протекторов – сегодня это были два трупа, и хотя дядя Ваня точно не знал (не сказал ему никто), что за люди это были, однако марка автомобиля, где они находились, и общая суета вокруг рослых парнишек в штатском, подталкивали к определенного рода выводам.

– Всем отойти от машины! – прежде всего приказал дядя Ваня.

Зимагор кивнул, и вся эта свора, у которой под мышками явно чесалось, кидая на Ивана Прохоровича подозрительные взгляды, отошла в сторону, собираясь в кучки и перешептыва-ясь.

– Наследили, сволочи, – сказал дядя Ваня Зимагору. – Да и дождь. Не ручаюсь.

– Ты, дядь Вань, не ручайся, – отвечал Зимагор. – Ты дело делай.

– Потом не пеняйте, – подстраховался дядя Ваня, прежде чем приступить к работе.

Он подошёл к синему "вольво".

– Свет!

Подпитываемый движком одного из автомобилей, загорелся переносной прожектор.

– Всем соблюдать тишину… Ну с богом, – дядя Ваня включил диктофон.

– Протокол осмотра места происшествия, – начал Иван Прохорович. – Дата осмотра – двенадцатое августа одна тысяча девятьсот девяносто шестого года. Время начала осмотра – два часа пятнадцать минут по московскому времени. Температура окружающего воздуха – семнадцать градусов выше нуля по шкале Цельсия. Влажность – повышенная. Ме-сто происшествия находится в лесу, в тридцати метрах юго-восточнее отметки "15" пригород-ного шоссе номер четыре, район Угодья, город Ветрогорск. На месте происшествия обнаружен автомобиль марки "вольво" синего цвета, номерной знак – В954ТЕ128rus. Автомобиль по внешнему осмотру новый, видимых повреждений не имеет. Двигатель автомобиля не работает. Фары погашены. Трава вокруг автомобиля вытоптана; идентифицировать отпечатки не пред-ставляется возможным…

Дядя Ваня нажал кнопку "Пауза" на диктофоне и повернулся к Зимагору:

– Вокруг кто-нибудь смотрел?

– Пока ещё нет.

– Шансов мало, – задумчиво сказал дядя Ваня. – Дождь, лес. Но ты пошукай. Запряги вон салаг; только если что найдут, пускай позовут – руками не трогают.

Зимагор отправился отдавать соответствующие распоряжения, а дядя Ваня продолжил осмотр:

– У автомобиля приоткрыта задняя дверца с правой стороны. Отпечатки пальцев на дверной ручке не обнаружены. Внутренний свет салона включен. Внутри салона, на зад-нем сиденье находятся тела двух мужчин. Номер первый – мужчина лет сорока, рост около ста семидесяти, полный, короткая стрижка, особых примет не имеет, одет в костюм-тройку. Номер второй мужчина лет сорока пяти, рост приблизительно сто восемьдесят пять – сто девяносто, сухощавый, одет в вельветовые чёрные брюки и коричневый шерстяной джем-пер, особые приметы – на запястье левой руки различима татуировка в виде карты, туз кре-стей… – дядя Ваня перевел дыхание, отхаркнулся на траву; теперь самое важное. – Положе-ние тел. Номер первый сидит, наклонившись вперёд, голова упирается в спинку переднего си-денья, рот и глаза открыты, правая рука опущена, висит перпендикулярно туловищу, левая – находится на коленях. На горле номера первого глубокая рана; это разрез, нанесённый острым предметом – по всей видимости, клинком с лезвием длиной до десяти-двенадцати сантимет-ров. На правой скуле номера первого видна свежая ссадина. Других повреждений при внешнем осмотре тела не обнаружено. На основании вышеизложенного можно сделать вывод, что но-мер первый скончался на месте от нанесённого ему ножевого ранения в горло…

Вернулся, шагая широко, Зимагор:

– Ну, что у нас тут?

– Зарезали ваших авторитетов, – отвечал дядя Ваня, снова останавливая диктофон. – Как бычков на бойне.

– Это я вижу сам, – сказал Зимагор хмуро. – Улики-то какие-нибудь есть? Чем зареза-ли? Долго ли резали?

– Может, тебе ещё сказать, кто зарезал? – не без поддевки осведомился дядя Ваня.

– Если прямо так скажешь, мы тебе "Розовую Гвиану" достанем, – на полном серьёзе пообещал Зимагор.

– Ну-ну, – дядя Ваня скептически хмыкнул. – Достал один такой. Ладно, хватит тре-паться. Работать мешаешь.

Зимагор кивнул и отошёл в сторону, засмолил очередную папиросу. Дядя Ваня включил диктофон:

– Номер второй занимает полусидящее положение, опирается спиной на дверцу авто-мобиля с левой стороны. Голова номера второго откинута, глаза прикрыты. Правая но-га вытянута вдоль дивана, левая нога согнута в колене. Правая рука лежит на диване свобод-но, левая вывернута, подоткнута под тело… Теперь повреждения. На теле номера второ-го заметны многочисленные порезы. Две раны на лице: глубокая – на правой щеке, и верти-кально рассечены губы… – дядя Ваня наклонился вглубь салона, напрягая зрение, но тел пока не касаясь. – Далее, – продолжил он надиктовывать пленку, – четыре длинных пореза: про-дольные – сверху на бедре правой ноги, сверху на голени; поперечные – на животе, в облас-ти пуповины, и у предплечья правой руки. И ещё пятое – по всей видимости, смертельное – глубокое проникающее ранение слева на груди…

Ведя осмотр, дядя Ваня оставил за скобками обилие пролитой в салоне крови. Это как бы само собой разумелось, а описывать положение каждой капли было бы пустой тра-той времени и плёнки. Но именно обилие крови – везде, на одежде авторитетов, на диване, на автомобильных стеклах, на полу – отвлекло его внимание от весьма важной детали, штриш-ка, который объяснял многое о случившемся здесь четыре часа назад. А когда дядя Ваня всё-таки эту деталь заметил, то не смог сдержать возгласа, немедленно зафиксированного на магнитофонную ленту:

– Ого-го! Эй ты, Эдичка, иди-ка сюда.

Зимагор поспешил на зов.

– Говоришь, без оружия они пришли? – спросил его дядя Ваня строго.

– Такая была договоренность, – кивнул Зимагор, потом понял и подобрался. – Где?!

– Вон там смотри, у вашего длинного под рукой.

Дядя Ваня отстранился, предоставляя Зимагору возможность заглянуть в салон. Тот на-клонился, прищурясь. И увидел. Правая рука Клеста (или "номера второго", как назвал его дядя Ваня в своем протоколе осмотра места происшествия) не просто "свободно лежала на диване", но и сжимала, сведённая смертной судорогой короткую и острую, как жало, заточку.

Зимагор присвистнул.

– Это новость! – высказался он. – Подстраховался Клёст, надо же. Не доверял Шику. Подстраховался. Я возьму её, дядя Вань?

– Не суетись, – Иван Прохорович поморщился. – А то суетился один такой.

Он присел над своим саквояжем, оставленным здесь же на траве и извлёк из него пару тонких резиновых перчаток. Неспешно натянул перчатки на руки, затем перегнулся, стараясь не задеть скрючившегося Шика, и взял пальцами заточку. И тут на глазах с полным вниманием наблюдавшего за процессом Зимагора произошло нечто невероятное и страш-ное одновременно. Рука Клеста развалилась на части. Точнее, кисть этой руки легко и свобод-но отделились от запястья, словно и не составляла с ним только что единого целого.

– Так, – сказал дядя Ваня, ничем не выдав своих чувств по поводу происшедшего, если таковые и были. – Рука рассечена наискось от длинной косточки мизинца до косточки запя-стья над большим пальцем… А тут что у нас?..

Горький комок при виде этого обрубка человеческой плоти подкатил Зимагору к горлу, но взгляда он не отвёл: подполковник госбезопасности я или кто?

Дядя Ваня тем временем разглядывал кисть и зажатую в ней заточку.

– Смотри, Эдик, – обратился он к Зимагору. – Видишь, здесь рукоять. И срезана по концу чисто. Без трухи. Такое ни ножом, ни палашом не сделать. Повесомее клинок был. Но и не мачете – режуще-колющее оружие имело место. Меч – почти наверняка.

– Меч? – Зимагор отвел наконец взгляд от окровавленной кисти. – К чему такая экзо-тика?

Дядя Ваня пожал плечами:

– Убийцу спросишь. Ну что ж, картина прояснилась. Я думаю, выглядело это так. Кто-то – скорее всего, одиночка подкрался со стороны вон тех кустов, рывком распахнул дверцу и нанёс удар мечом снизу вверх и слева направо по горлу номера первого. Таким образом номер второй получил резерв времени, чтобы отпрыгнуть к противоположной дверце и дос-тать заточку. Это ему удалось, и вообще он доставил нападавшему массу проблем. Только этим можно объяснить количество режущих ран, нанесенных второму. Ну а затем вы-пад, последний удар под сердце.

– Но почему меч?

– Не знаю я, Эдик. Не знаю.

– Ну а версии? Есть у тебя версия?

– Я, Эдик, по специальности судебно-медицинский эксперт. Версии пусть сыскари вы-двигают. Их этому пять лет учат. Одно могу сказать: меч не случаен. Или кто-то сле-ды запутать хочет, или действительно без меча не мог обойтись. Но в обоих случаях это ни-точка. За неё и держитесь.

Их беседу прервали вернувшиеся с поисков охранники. Один из них направился прямо к "вольво", неся в далеко отставленной руке темный матерчатый лоскут.

– Ну, сволочи! – возмутился при виде его дядя Ваня. – Говорил же, руками не трогать!

Прежде чем охранник передал лоскут дяде Ване, ему пришлось выслушать от последне-го грозную и вполне справедливую отповедь, из которой узнал много интересного: в частности, кто он есть на самом деле, откуда у него руки растут и чем занималась его матушка прежде чем познакомилась с его батюшкой. Высказавшись в таком духе, дядя Ваня осмотрел находку.

– Маска, – резюмировал он наконец.

Это действительно была маска, сделанная из вязаной шерстяной шапочки, с аккуратны-ми прорезями для глаз. Осмотрев, дядя Ваня упаковал маску в целлофановый пакет, а пакет спрятал в саквояж.

– Проверю потом в лаборатории, – пояснил он для Зимагора. – По биологии – на пот и на волосы.

– Маска… – Зимагор задумался. – Что-то она мне напоминает…

– Амуниция воинов нин-дзюцу, – предположил дядя Ваня.

– Ниндзя?.. Бред! Откуда у нас в Ветрогорске взяться ниндзя?

– Согласен, неоткуда. Только вот у ниндзя – я имею в виду настоящих ниндзя – состо-ят на вооружении весьма примечательные мечи…

– Ну, дядя Ваня! Ну!

– Вот тебе и "ну". Называется такой меч "ниндзя-то": скошенное острие, полированное лезвие шириной два сантиметра, полная длина – до метра.

– Ты хочешь сказать, что кто-то нанял ниндзя, чтобы совершить это убийство?

– Ниндзя, – сказал дядя Ваня наставительно, – настоящий ниндзя не бросил бы маску в двух шагах от трупа. Так что, это или дилетант-самоучка, но тогда бы он не справился с номером вторым, или ему было безразлично, обнаружит кто маску или нет…

– Как это так? – Зимагор искренне недоумевал. – Маска – улика. Должен же он пони-мать!

– Один вот тоже понимал-понимал, – буркнул дядя Ваня, рассерженный тупостью Зи-магора. – Версию тебе хотелось? Получи версию. Здесь произошло ритуальное убийство. То, что жертвами оказались ваши авторитеты, – чистая случайность…

– А маска? При чём тут маска?

– Ритуальные убийства обычно совершаются в состоянии аффекта. Не до улик.

– Нет, всё это полнейший бред, – заявил Зимагор, но, впрочем, без обычной для него самоуверенности. – Какой смысл в ритуальном убийстве?

– Возможно, имело место жертвоприношение…

– Кому жертвоприношение?

– Богу.

– Какому богу? – казалось, Зимагор сейчас выйдет из себя.

Дядя Ваня вздохнул и ответил философски:

– Мало ли на свете богов…