"Ирвин Шоу. Питер Второй" - читать интересную книгу автора

На всех программах появились комики, смеялись, демонстрируя белизну
зубов, и Питер отправился на кухню, достал из холодильника гроздь винограда
и два мандарина. Свет он не включал, и вдруг выяснилось, что ближе к
полуночи и в отсутствие родителей темная кухня может выглядеть очень даже
таинственно, а в полосе света, падающей из открытого холодильника, молочные
бутылки отбрасывают на линолеум зловещие тени. До последнего времени он
темноту не жаловал и, входя в комнату, прежде всего тянулся к выключателю,
но бесстрашному человеку не пристало замечать разницы между светом и тьмой.
Мандарины он съел в темноте кухни, привыкая к ночной жизни. Вместе с
косточками, назло матери. С виноградом вернулся в гостиную.
Комики все торчали на экране, смеялись и смеялись. Он покрутил диск, но
везде его встречали забавные шляпы, смех и шутки о подоходном налоге. Если
бы мать не заставила его пообещать, что он ляжет спать в десять часов, Питер
бы выключил телевизор и давно улегся в кровать. Он решил не терять времени
даром, лег на пол и начал отжиматься, следя за прямотой коленей. На
четвертом отжимании, медленно опускаясь на пол, услышал крик. Замер,
прислушался. Крик повторился. Кричала женщина, кричала очень громко. Он
посмотрел на телевизор. Мужчина говорил о налоге на этажность, из=под усов
то и дело появлялись зубы, кричал определенно не он.
Следующий крик обернулся стоном, и тут же застучали во входную дверь.
Питер вскочил, выключил телевизор, чтобы убедиться, что эти звуки не
доносятся из динамика.
Стук повторился, сопровождаемый женскими стонами: "Пожалуйста,
пожалуйста, пожалуйста..." Последние сомнения отпали.
Питер оглядел гостиную. Горели три лампы, яркий свет отражался от
виноградин и стекла картины с яхтами у Кейп Код, которую нарисовала тетя
Марта, побывав там в прошлом году. Телевизор стоял в углу, глядя на него
темным глазом. Подушки кресла, на котором он сидел, вдавились, и Питер знал,
что мама взобьет их перед тем, как лечь спать. Короче, такая мирная комната
совершенно не вязалась с полуночными женскими криками, отчаянным стуком в
дверь и стонами: "Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста..."
А женщина у двери вновь перешла на крик: "Убивают, убивают, он меня
убивает!" - и Питер впервые пожалел, что родители ушли именно в этот вечер.
- Откройте дверь! - кричала женщина. - Пожалуйста, пожалуйста, откройте
дверь! - и тон ее не оставлял сомнений в том, что слово "пожалуйста"
произносилось не из вежливости.
Питер нервно огляделся. Гостиная, пусть и ярко освещенная, вдруг стала
чужой, вещи отбрасывали какие=то странные тени. Женщина опять закричала, уже
без слов. Или человек боится, холодно подумал Питер, или он не ведает
страха. И медленно двинулся к входной двери. В прихожей стояло высокое
зеркало. Он глянул на свое отражение. Руки по=прежнему очень уж тонкие.
Женщина продолжала барабанить в дверь. Питер повернулся к ней. Большая
дверь, из стали, но она заметно дрожала, словно по ней били отбойным
молотком. И тут он услышал второй голос. Мужской. Только звучал он так,
словно принадлежал не мужчине, а какому=то пещерному зверю. И в его хрипоте
чувствовалась решимость совершить любую дикость. Питер навидался сцен угроз
и насилия, но никогда не слышал ничего подобного. Он медленно крался к
двери, тело покрылось липким потом, как прошлой зимой, когда он болел
гриппом, он помнил, какими тонюсенькими выглядели его руки в зеркале,
сожалел, что выбрал бесстрашие.